О стигийце было уже кое-что известно. Первым делом, сведения, выжатые королем из Лайоналя, утверждавшего, что стигиец встречался с ним на базаре и окраине Тарантии, за городскими воротами, в начале Южного тракта - той самой дороги, по которой вчера попробовал сбежать злополучный Винчет Каборра. Нох-Хор, по словам Лайоналя, был неизменно облачен в черную хламиду и походил на стигийского жреца - выглядел высоким, тощим, грязным и страшным. По слухам, собранным Альясом на тарантийских базарах, там появлялся высокий стигиец, однако не маг и не жрец, а мелкий жулик, выдававший себя за гадателя и знахаря. Он предлагал легковерным настойки из трав, помогавших якобы в любовных делах, а также от бесплодия и корчей, что случаются с перепившими вина; мог, при случае, и утащить кошель либо ценную безделушку с прилавка. Альяс с Тульпой даже вызнали, где он обитает - как раз в предместье за Южными вратами, в хибарке на улице Вздохов. Там селилась голь перекатная и там все тоскливо вздыхали - от безденежья и хронической жажды.

Нет, сей стигиец на адепта Черного Круга никак не тянул! Жрецы Сета были людьми коварными, хитроумными, но гордыми; если уж они маскировались, то предпочитали избрать личину купца, богатого паломника, властительного князя, но никак не знахаря-воришки. Были среди них высокие, тощие и страшные, но не было грязных; их религия предписывала блюсти чистоту - если не помыслов, так плоти.

Подумав об этом, Сирам судорожно сглотнул, едва не подавившись пирогом. Грязный! Такого быть не могло!

Он прожевал очередной кусок и уставился невидящими глазами на бассейн Иракуса. Грязный! Великий Мардук!

С другой стороны, сир Лайональ не утверждал наверняка, что грязнуля Нох-Хор - стигийский жрец; он говорил, что тот п о х о ж на жреца. Но вряд ли койфиту за всю его жизнь довелось лицезреть настоящего мага из Кеми, Луксура или Птейона; такой недоумок любого стигийца в черном плаще мог принять за грозного колдуна, допущенного к великим и жутким таинствам.

Болван, сын болвана!

Сирам не мог сказать, к кому относится последняя мысль - то ли к сиру Лайоналю, то ли к нему самому. Однако, аккуратно подобрав с блюда крошки пирога, он обратил взор к Альясу и пробормотал:

– Хрр… Чтоб мне пить одну мочу кастрированного шакала!

Альяс склонился к нему:

– Что повелишь, хозяин? Ты помянул шакала, или я не расслышал?

Сирам прикрыл глаза.

– Забудь, сын мой; я хотел сказать нечто иное… нечто значительное… - Он подумал, отхлебнул вина и произнес: - Вот что: случившее вчерашним днем определяет то, что произойдет завтра… Да, так и только так!

– А что произойдет завтра, хозяин? - с любопытством спросил Альяс.

– Завтра поутру ты прогуляешься в город и узнаешь точно, в какой развалюхе на улице Вздохов прячется стигийский мошенник. Узнав же сие, иди к почтенному Паллантиду, капитану королевской стражи, и скажи ему, чтоб того стигийца разыскали и предъявили койфиту Лайоналю, что сидит в Железной Башне. О том, что будет, расскажешь мне.

– Может, надо отправиться сейчас?

– Нет. Сейчас мы заняты другим делом. Что там у нас на очереди, сын мой?

– Фрукты с офирской подливкой, хозяин.

– Вот и давай их сюда!

Со стигийцем можно не торопиться, думал Сирам, вылавливая из сладкого сиропа половинку персика. Кем бы этот тип не оказался, магом или мошенником, он тоже не успел: когда сир Лайональ проник в сокровищницу, талисмана там уже не было. Если только вся история с Лайоналем не задумана для отвода глаз, как бегство Винчета Каборры… Тогда камень все ж таки похитил стигиец, и надо думать, что его уже и след простыл…

Впрочем, это предположение казалось Сираму весьма зыбким и не достойным пристального внимания. В конце концов, он должен искать талисман, а не какого-то стигийского жулика! Он попытался сосредоточиться на загадочной фигуре сира Хитреца, истинного похитителя, обскакавшего и стигийца, и злонамеренных послов, и кхитайца с его демоном, но этот таинственный незнакомец словно тонул в тумане, временами выглядывая из-за смутной пелены и насмешливо ухмыляясь Сираму. Тому казалось, что он вот-вот ухватит путеводную ниточку и доберется до Хитреца, однако его физиономия таяла, расплывалась, меркла…

Но был какой-то ключик! Было нечто сказанное королем, что давало надежду подобраться к сиру Хитрецу! Так случается нередко; люди говорят, говорят и говорят, и в шелухе пустых слов вдруг сверкнет алмаз истины. Углядеть его - великое искусство, коим Сирам гордился, справедливо полагая, что многие фокусники могут вытащить кролика из шляпы, а вот извлечь шляпу из кролика дано не всем. Да, не всем! А лишь тому, кто знает, где и как надрезать кожуру пустых речей, дабы выдавить из них сок истины!

Так о чем же говорил король?