– Я не могу сказать, ибо Асура мне этого не открыл. Таинство было совершено по всем правилам; я принес жертвы цветами, маслом и вином, я зажег ароматические снадобья, я погрузился в транс и слился с божеством… И - ничего! Ничего, мой господин! Странное дело: бог не видит зла!

Конан нахмурился.

– Может быть, он ослеп? Или ты плохо просил его?

– Ни то и ни другое! Он не видит зла, потому что его нет.

– Кром! Этого я не понимаю! Не хочешь же ты сказать, что…

– …что похититель камня не злоумышляет против тебя. Именно так, мой повелитель! И я тоже этого не понимаю, но уверен, что демон здесь не при чем. Вряд ли он питает к тебе теплые чувства.

Брови короля сошлись еще сильней, а лицо помрачнело; сказанное Хадратом поразило его. Как мог вор, укравший сокровище, не желать ему зла? Ему, королю, его королеве и их сыну? Его приближенным, его вассалам и войску, его народу? Его землям и городам, всей Аквилонии? В этом таилось что-то неправильное и нелепое, и Конан решил, что полагаться на божественную помощь Асуры и магию Хадрата не стоит; шемит Сирам хоть и обыкновенный человек, а действует надежнее. Правда, шемит и маг сходились в одном - в том, что посещение пещеры бессмысленно и опасно; однако король не желал отказывать себе в этом приключении.

Поразмыслив, он произнес:

– Я тоже не люблю демонов, Хадрат, и спущусь в подземелье не ради поисков пропавшего, а чтоб разделаться с гнусной тварью, что обитает там.

– Это опасно, мой господин.

– Опасно? Смотри! - Конан завернул полу своего плаща, показав жрецу Асуры свой меч и топор. Асгардская секира была огромной и тяжелой; вряд ли нашлось в Таринтии много людей, способных поднять ее хотя бы на уровень плеча. Но королю это страшное оружие было как раз по руке.

Он бросил на Хадрата испытующий взгляд.

– Ну? Пойдешь со мной? Все же это проклятое подземелье - не Серые Равнины!

Словно подражая королю, жрец молча распахнул свой плащ. У пояса его тоже кое-что висело: объемистая фляга и секира, не менее огромная, чем асгардская, но совсем иного вида и другой работы. Лезвие ее было широким, но изящным, и даже у обуха не превышало толщиною пальца; полукруглое, напоминающее лунный серп, украшенное неведомыми письменами, оно сияло неярким серебристым светом. Рукоять, которую венчал хрустальный шарик, показалась Конану слишком тонкой, хотя и длинной; на ней тоже были вырезаны руны, но не угловатые хайборийские, а совсем иных очертаний, более плавных и мягких, напоминавших иранистанское или вендийское письмо. Оружие выглядело совсем новым, но руны подсказывали, что топор этот, скорей всего, древнее Великой Катастрофы, случившейся четыре или пять тысячелетий назад.

– Что это? - спросил Конан.

– Тебе ведь придется драться, - чуть приподняв брови, невозмутимо заметил Хадрат. - И потому Асура на эту ночь готов одолжить тебе свое божественное оружие.

– Моя секира кажется надежней.

– Только кажется, мой государь. Сотворенное людьми не может равняться с изделием богов!

Жрец отцепил оружие и сунул Конану в руки. Топор был на диво легок, и древко его устроилось в ладони короля, как младенец в колыбели. Лезвие было заточено с неимоверной остротой, и он подумал, что в сравнении с ним лучшая из булатных иранистанских сабель выглядит палкой, которой погоняют ослов.

– Хорошо! - Конан сунул секиру за пояс. - Хоть Асура и не разглядел моего врага, зато поможет нам разделаться с мерзкой тварью. А теперь, Хадрат, подумай-ка вот о чем: как нам пробраться в эту проклятую пещеру? Жрецам Митры не обязательно знать, что мы затеяли… Лучше им не знать ничего!

– Тогда, мой господин, мы зря потеряли время, встретившись тут. Известно ли тебе, что лабиринт Асуры не только храм божества, не только наше святилище и наша обитель? Вижу, что нет… Так знай же: это центр, куда сходится паутина подземных ходов, идущих под всем городом, и ведут они и в твой дворец, и в Железную Башню, и в цитадель, и во множество других мест, о коих я не буду сейчас говорить. И в пещеру демона мы тоже можем попасть без труда.

– Тогда идем, - сказал Конан, запахивая плащ. - Идем, ибо к рассвету я хотел бы возвратиться во дворец и увидеть свою королеву.

***

Вслед за жрецом Асуры Конан нырнул в неприметную дверь, оставил у входа свое оружие, меч да тяжелую асгардскую секиру, и снова очутился в знакомом тоннеле. На этот раз его проводником был сам Хадрат; он уверенно вел короля извилистыми коридорами, где не мерцали ни светильники, ни факелы. Конан, однако, с легкостью ориентировался по звуку шагов жреца; чем дальше шли они, тем уже становился проход, а стены, к которым иногда случайно прикасался руками король, были мокры, шершавы и неровны. Тоннель, как показалось Конану, сперва уходил глубоко под землю: они почти бежали, словно спускаясь с пригорка. Но затем сырой, даже сквозь подошву сапог холодивший ноги камень вдруг становился сухим, и тоннель резко взмывал вверх. Так повторялось дважды; затем Хадрат остановился.

– Мой господин, мы пришли, - шепотом сказал он, прикасаясь к руке короля.

– Где же вход в подземелье?