0f38d74c480a4cc3f66ad4d0dc7c05fe

— Так устрой «секс прощения», — предложил Хичоль. Он стоял на несколько ступенек выше, в расстегнутой рубашке, которую развевал легкий ночной ветер. — Да я серьезно. Сам часто после такого всяких мудаков прощал. — Он вытянул правую руку вперед и поманил Чанмина: — Хватит печально протирать штаны, поднимайся. Это — идеально. Просишь прощения, утираешь слезы, нежно целуешь — и доказываешь свою любовь в постели. Он не устоит.

Чанмин судорожно сглотнул. Этот Хичоль, стоящий на металлической ступеньке и вещающий о примирении на простынях, до замирания сердца напомнил другого. Того, который более двухсот лет назад стоял в центре гостиной старинного английского особняка, где все выходы были перекрыты, а внутри царило кровавое пиршество. По мраморному полу текли багровые реки, в которых лежали трупы; сам Чанмин прятался в нише стены, за деревянным комодом, из-за которого он едва видел грозную фигуру несущего смерть гостя. Здесь, в нише, он прижимал к своей груди Анджелу, которую утащил сюда, когда ее мужа и обоих детей уже убили жестокие вампиры. Он закрывал аристократке рот, чтобы она не плакала, и глаза, чтобы не пыталась выглянуть и увидеть творящийся в гостиной ужас. Однорукий вампир перегрыз шею пожилого охотника и бросил его на пол. Другой вампир — вероятно, слуга — помог ему скинуть одежду, обнажив его по пояс. «Смотри, лорд, — зловеще произнес он. — Ты сумел отсечь мне руку, что достойно уважения. Я давно мог бы вернуть ее, но ждал — она должна была отрасти благодаря ТВОЕЙ крови.» То, что произошло дальше, едва не заставило Чанмина кричать от страха. На месте отсеченной руки появился маленький склизкий отросток, который постепенно увеличивался в размерах и обрастал тканями, пока не превратился в лапу с острыми желтоватыми когтями и грубой серой кожей. Вампир смотрел на этот процесс с улыбкой, словно был доволен своей новой уродливой конечностью, а затем, издевательски поблагодарив умирающего охотника, наступил ногой на его горло, завершив мучения несчастного. «Уходим, господин, » — сказал слуга, набросив на плечи безжалостного вампира рубашку. Однако тот, осмотревшись, усмехнулся и решительно двинулся к комоду. Чанмин крепче обнял Анджелу и попытался уползти дальше в нишу, хотя это было невозможно. Вампир легко отбросил комод в сторону и протянул свою лапу Чанмину. «Я чувствовал, что здесь бьются еще два сердца… Мальчик, ты — из Азии. Как тебя зовут?» — «Чарльз, сэр. — Чанмин, не отпуская Анджелу, поднял на него испуганный взгляд. — Прошу, не убивайте нас. Мы ни в чем не провинились, сэр. Я всего лишь бедный слуга в этом доме, помогаю на кухне, а это — моя жена, она горничная. Отпустите нас, сэр.» — «Горничная? — Вампир холодно усмехнулся. — Она слишком дорого одета.» Тогда Чанмин думал, что убили их обоих; но он очнулся, когда выжившие слуги уже засыпали его тело землей…

Чанмин потряс головой. Нет, перед ним все же был другой вампир. Наглая, самовлюбленная суперзвезда, но в то же время — душа компании и добрый, в общем-то, человек, постоянный житель социальных сетей, периодический трансвестит, знаменитый «кошачий парикмахер»… Его слуга, в конце концов. Не господин.

— Чего с тобой, а? — Хичоль засунул руки в карманы джинсов. — Чего смотришь на меня, как Ким Чен Ын на демократию? А-а-а, догадался. Сильно похож был? — Хичоль прокашлялся и ехидно прищурил глаза. — Чарли, отныне ты — мой слуга. Я нарекаю тебя Чанмином и немножечко Максом. Ручку целуй.

— Иди с Юно трахаться, а то у тебя генитальный психоз, — рявкнул Чанмин, поднимаясь со ступеньки и отряхивая брюки.

— Нет у меня никакого психоза, это ты тут душевные метания разводишь, а у меня все зашибись! — Хичоль топнул ногой. За Чанмином закрылась дверь, и он задумчиво добавил: — Черт, а ведь я — прямо типичный Чанмин из фанфика: и с Юно, вроде, перепихнулся бы, но пожрать — как-то на первом месте…

Чанмин вернулся в комнату, где Джеджун, глядя в окно на треснувшую стену, мял пальцами одеяло и корил себя за слабость. «Я так сам разрушу эти хрупкие отношения; меня вообще радовать должно, что он ревнует к Юно; прошлого не вернешь, надо принять новую реальность, в которой у меня никогда не будет детей; ну почему я всегда такой идиот…» — вот какие примерно мысли роились в его взъерошенной голове.

Чанмин присел рядом с ним на его кровать и взял за руку, принявшись по очереди гладить пальцы. Только что ожившее воспоминание о девушке, которую он не сумел защитить, пристыдило его. Он и впрямь годился только на то, чтобы верой и правдой служить жестокому вампиру. Ни спасти любимую от смерти, ни даже просто уберечь «полевой цветочек» от страданий у него не получалось.

— Дже, прости, пожалуйста. — Он виновато улыбнулся. — У меня хорошо выходит обижать людей. А вот делать их счастливыми…

Джеджун всхлипнул, начиная плакать уже от облегчения: Чанмин не ушел в квартал «красных фонарей» или к тому же Хичолю, а извиняется — и обнял вампира.