0f38d74c480a4cc3f66ad4d0dc7c05fe

Он обнял Джеджуна за талию и повел к лестнице. Омега был счастлив. Кто бы мог подумать — все наконец-то разбиваются на парочки, а он — первый в компании, у кого отношения стали более-менее определенными. Его даже нисколько не расстроило то, что номер был маленьким, достаточно темным, с потускневшими и кое-где запачканными обоями, прожженным в двух местах ковром и видом на стену соседнего дома с водосточной трубой и трещиной. Пока Чанмин был в душе, он убирал вещи в шкаф с одной неплотно закрывающейся дверцей, а потом и сам ушел мыться — напор был слабым, и вода текла прохладная, но даже такая деталь не смогла испортить ему настроение.

— Ты ведь очень мало спишь? — спросил Джеджун, стаскивая со своей кровати покрывало. — Можешь включить телевизор. Звук не будет мне мешать.

— Я буду, — улыбнулся Чанмин. Он повалил Джеджуна спиной на кровать и навис над ним, опираясь на колени и ладони. — Мы так долго летели, надо немного развеяться…

Вампир сунул руку под резинку пижамных штанов омеги, но тот схватил его за запястье.

— Нельзя, это вредно, — наставительно заметил он.

— Что? — не понял Чанмин.

Джеджун похлопал глазами, думая, как лучше все объяснить.

— Вредно часто заниматься любовью, когда нет течки, — наконец заявил он. — В смысле, для меня вредно.

— Чего? — Чанмин не смог сдержать смеха. — Чего ты боишься? Что я тебе протру там все до дырки? Порву в лоскуточки? Растяну так, что «вид сзади» станет похож на выхлопную трубу?

Джеджун, чувствуя прилив стыда, закрыл лицо руками.

— Если отбросить твой пошлый юмор, то примерно так, — пробормотал он в свои ладони.

— И кто тебя так пугал? — продолжал веселиться Чанмин. — Папа-омега? Нет, дедушка-омега, наверное? «Внучек, секасом можно заниматься только после свадьбы и только во время течки, а иначе испортишь себе здоровье!»

— Очень смешно. — Джеджун изловчился и лег на бок, уткнувшись лицом в подушку. — Это все знают. Только совсем озабоченные омеги постоянно занимаются сексом в перерывах между течками. Вот не разбираешься — не комментируй.

— Я аккуратненько, хорошо? — Чанмин лег сзади него и обнял, прижавшись грудью к его спине. — В прошлый раз же хорошо было, разве не хочешь повторить?

— Мне было больно, чего тут хорошего, — не отступал Джеджун. — Это вредно.

— Это просто потому, что ты не привык. — Чанмин тоже сдаваться не желал и вновь просунул руку под штаны омеги, поглаживая его член сквозь ткань трусов. — Спроси Хичоля. В незапамятные времена, когда он еще был свеж и юн, ему тоже пришлось не раз потерпеть дискомфорт. А теперь уж он с любым размером не пикнув справится.

— Он мужчина, у него физиология другая, ему деваться некуда. — Джеджун треснул Чанмина по ласкающей его руке. — А у меня есть периоды, когда мой организм специально перестраивается для секса. Зачем нарушать эту закономерность?

— Затем, что я тебя хочу, — сказал Чанмин, втягивая носом запах кожи Джеджуна. Эта «шутка природы» всегда пахла так просто и наивно, как «букетик полевых цветов». Чанмину нравился этот аромат, даже когда он был едва уловимым, когда не кружил голову в сочетании с его собственным голодом, как при их первой близости. Джеджун и сам казался ему похожим на подобный цветок. Такие не ставят в центр стола на шикарном романтическом ужине, такими не украшают роскошные интерьеры. Но если его заметишь, то он покажется прекраснее самой пышной розы; да только сорвать и растоптать его тоже труда не составит… — Когда Юно тебя просил, ты один раз уступил ему даже во время беременности. Сейчас ситуация попроще! Или я пока не дотягиваю до уровня этого подлеца?

Джеджун ничего не ответил. Чанмин приподнялся на локте и стал целовать омегу. Тот больше не сопротивлялся и вообще казался совершенно безвольным, словно потерял всякий интерес к происходящему. Когда вампир начал целовать его в губы, он ощутил солоноватый вкус слез.

— Черт, прости, — сказал он раздраженно, оставив Джеджуна в покое. — Опять напомнил о таком.

— Ничего, ты прав, — тусклым голосом ответил омега. — Двойные стандарты. Я согласен, давай займемся сексом.

— Ну уж нет. Мой садизм ограничивается прокусыванием твоей нежной шейки; трахать плачущего из-за меня человека я не хочу.

Чанмин вышел на улицу, но спускаться не стал и просто сел на металлическую ступеньку. Скоро этажом выше тоже открылась дверь, и из своего номера выпорхнул Хичоль.

— Ой, Мин, тяжко быть вампиром! — пожаловался он, приближаясь к своему господину. — Если бы не это — я бы просто отрубился. Но сна — ни в одном глазу! А волчара разделся, падла, и ведет задушевные беседы. Так еще и пить хочется. Или есть. В общем, крови. Тебе хорошо, у тебя Джешка. А у меня — никого! На охоту идти? Да опозорюсь! Я же натура — совершенно неагрессивная. Могу обхамить, треснуть, но причинить серьезный вред — ни за что! Даже наброситься нормально не сумею… А ты чего тут? Чего омежку не удовлетворяешь?

— Я его обидел. — Чанмин криво улыбнулся. — Теперь он плачет, а я тут торчу.