0f38d74c480a4cc3f66ad4d0dc7c05fe

Юно хотел дать нахалу пощечину, но сдержался: британские аристократы не ссорятся со своими любовниками на публике.

— Ты же ему ничего не рассказал? — прошипел Чанмин, схватив Хичоля за плечи. До веранды оставалось всего несколько шагов, и впереди, за раскрытыми дверями и колеблемыми легким ветром занавесками, маячил затылок дона Эстебана. — Ты ведь держишь его на дистанции?

— Минни, ты же видишь: волчара доволен собой и надут, как индюк, — ответил Хичоль, кивнув назад, туда, где находилась гостиная. — А если бы я ему рассказал, он бы уже свихнулся. Мы с ним просто переспали. Секс и ничего лишнего. Правда, кстати, ничего: я даже предварительных ласк не дождался… — Хичоль снова оглянулся назад через свое плечо, словно опасаясь, что Юно мог идти за ним по пятам. — Он меня страстно шарахнул башкой об стену, бросил через всю комнату на кровать, трахал сорок с лишним минут без перерыва и кончил шесть раз подряд. Это же из-за того, о чем я думаю?

Чанмин развел руками и, поворачиваясь к выходу на веранду, заметил:

— Возможно, это просто какая-то особенность оборотней. Я вон, на Дже глядя, уже не раз и не два офигел. Загадочная физиология!

Придя в гостиную, герцог встал лицом к окну, выходящему в сад, и стал строго, будто выискивая в них какие-то недостатки, рассматривать усеянные разнообразными цветами клумбы. К нему подошла одна из предоставленных латиноамериканок, которая призывно погладила его по руке.

— Вы такой красивый, — протянула она томно. Юно не удостоил ее даже одним взглядом; девушка решила, что он не понимает по-испански, и сказала, не меняя тона и выражения лица: — Тупой китаец, как же вы задрали уже, расползлись по всему миру, сидите лучше у себя на рисовых полях и не высовывайтесь…

— Не имею к китайскому народу никакого отношения, но оскорблен твоими словами, продажная женщина, — с презрением ответил Юно — на хорошем, но основательно устаревшем испанском языке. — Я же не предлагаю тебе оставаться на плантации.

— Больной, — резюмировала девушка и оставила герцога одного. Тот, посмотрев еще некоторое время на клумбы, наконец разработал план действий. Итак, молодой вампир, несмотря на проведенную с оборотнем ночь, оставался предан Чанмину — это можно было понять, ведь между господином и слугой устанавливалась крепкая потусторонняя связь. Надеяться Юно мог только на военного, объявившего о своем изменившемся отношении к «дворянской морде». «Будем влиять на пса через его хозяина, » — решил герцог и подошел к Джунсу, который сидел на диване и нервно постукивал пальцами по своему колену.

— Это ужасно, не правда ли? — спросил он, стараясь изображать другого, знакомого художнику Юно-полицейского, о котором, впрочем, ничего не знал и знать не хотел. Джунсу поднял на него недовольный взгляд. — Я о поведении нашего Чанмина. Решил предать тех, кто помог нам освоиться в этом мире…

— Да уж, я его прямо не узнаю. — Джунсу закинул ногу на ногу и скрестил руки на груди. — Я вас всех не узнаю, но Чанмин еще и разочаровывает. Соблазнил брата, всех обманывает… И притащил какое-то наглое распутное ХАМЛО.

— Я считаю, что нам нужно поддержать тех людей из России, — сказал Юно. — Они ведь доверяют нам.

— Да никого не надо поддерживать, они же все — бандиты! — Джунсу почти начинал рычать не хуже самого оборотня. — Я могу и здесь быть художником. Джеджун — хороший журналист, его статьи — на вес золота. Ты… Ну, в охрану устройся!

Ючон встал с дивана, отправился в угол комнаты и поманил за собой Юно. Когда герцог подошел, майор доходчиво, с использованием убедительной нецензурной лексики и не менее убедительной мимики объяснил, что привязываться к Джунсу не стоит, а стараться как бы то ни было вернуть офицера Армии сопротивления на свою сторону — тем более.

— Что ж, солдат, не хочешь по-хорошему — будет по-плохому, — заключил Юно, выдав поистине звериный оскал, который, правда, никак не подействовал на майора. — Если ты не поддержишь меня в моей борьбе против Чанмина, я расскажу Джунсу, что его нежный возлюбленный кормит могильных червей, а ты — твердолобый вояка с руками, по локоть обагренными кровью.

— Красиво пизданул, — мрачно усмехнулся майор. — Да валяй, говори ему. Срать уже.

Ючон блефовал. Он был уверен, что герцог не станет раскрывать его тайну. Однако Юно вернулся к дивану вместе с ним и, посылая насмешливые взгляды военному, попросил Джунсу выслушать его. Ючон держался еще несколько секунд, пока двое не отошли на почтительное расстояние от дивана. Затем он отчетливо представил себе рыдающего Джунсу, который требует, чтобы офицер с тремя классами образования больше не смел порочить память его несчастного мальчика, сорвался с места и в два прыжка настиг коварного герцога и доверчивого художника.

— Я тут подумал, Су, — заговорил он, сам не зная, что скажет в следующий момент. — Это… ну… Мин правда нехорошо так поступил. Как паскуда… то есть… нечестно.