0f38d74c480a4cc3f66ad4d0dc7c05fe

— Это был Джастин, блин, Бибер?! — закричала Настя, тыча пальцем в закрывшуюся дверь.

— Сын одного охотника из Германии, — пояснил Хичоль. — Охотника убил, единственного отпрыска сделал своим слугой. Мелочь, а приятно. Только… У вас это тоже какой-нибудь артист?

— Ага. Очень известный! Super Junior такая популярность и не снилась! Этого парня любят во всем мире, девочки по нему просто с ума сходят! Он — настоящая сенсация последних лет!

— Интересно… — Хичоль задумчиво провел большим пальцем правой руки по губам и прикусил материю перчатки. — Думаю, его можно использовать. Я повышу его в звании и заберу с собой. Настя, нас теперь пятеро. Ты можешь это устроить?

Настя решительно помотала головой.

— Только четверо? Но Джастин мне нужен. Тогда я не беру Хангена.

— Нет! — Настя вскочила со стула и подлетела к Хичолю, встав напротив него. — Нельзя так. Понимаешь, я просто не смогу привести к нам Джастина. Он для этого не подходит. Ну, помнишь, я объясняла…

— Ах, да, помню. — Хичоль снова улыбнулся и погладил Настю по щеке. — Жаль парня, я к нему привык.

За ужином Настю развлекал один Хичоль: Ханген не имел привычки разговаривать без разрешения своего господина, а Хёкдже и Донхэ смотрели на девушку с подозрением. Зато глава могущественного вампирского клана рассказывал забавные истории из своей богатой на события жизни и вспоминал о Чанмине, словно это был не предавший своего господина слуга, а сбежавший из дома, но все равно любимый трудный ребенок подросткового возраста. Родные сыновья обиженно поглядывали на отца, пока тот говорил о старых временах, когда Чанмин уже вовсю служил Хичолю, а их обоих еще не было в проекте.

— Ого, а зачем это? — спросила Настя, любуясь фотографией середины девятнадцатого века. На ней левый глаз Чанмина, стоявшего рядом с Хичолем, скрывала повязка. — Сейчас он так не делает, линзу носит…

— Линзы были не всегда, бестолковая рыжая головка, — ласково пожурил девушку Хичоль, потрепав ее по волосам. Настя растаяла в очередной раз за вечер. Она вообще без труда переключилась с Чанмина на Хичоля, хотя сначала была уверена, что у нее это не получится. — Раньше Чанмину приходилось прикидываться одноглазым. Впрочем, я таким его и нашел. Он еще, помню, очень забавно опускал голову. У него тогда были длинные волосы — старался, чтобы они свешивались и скрывали изуродованную часть лица. Еле отучил от дурной привычки. — Хичоль оторвал несколько виноградин от лежащей в вазочке грозди и, съев одну, протянул остальные Насте. Та с радостью позволила себя кормить. Хёкдже и Донхэ обменялись недоумевающими взглядами; Ханген сохранял такую невозмутимость, что любой, кто хорошо его знал, понял бы: он в ярости. — Мне в прошлом было легче, ведь перчатки носили все. Но вот уже сотню лет приходится мучиться. Сначала в моду вошел отдых на пляжах — мне путь туда был заказан…

— Зато ты не носил эти дурацкие купальники до колен! — захихикала Настя. — Как на старых фотках, полосатые такие!

— Ну вот, ты в чем угодно можешь найти положительную сторону, — ответил Хичоль. — Мне нравится эта черта характера.

— Папа чокнулся, да? — грустно спросил Донхэ. — Он серьезно верит этой дурочке?

— Братишка, нашему папочке — тысяча двести лет, — напомнил, тоскливо вздыхая, Хёкдже. — Будь он хоть четырежды вампиром, а старческий маразм в таком возрасте обязан накрыть.

Ханген бросил на них холодный и твердый, словно вечная мерзлота в тундре, взгляд.

— Вот и этот меня бесит, — совсем тихо сообщил брату Донхэ. — Гомик китайский, на нашего папу дрочит.

Ханген все услышал, но не подал виду. Оскорблять его господина не имели права даже родные сыновья, а сам он стоял на социальной лестнице значительно ниже отпрысков главы клана. Хотя, по сути, они имели один и тот же статус слуг, потому что их всех когда-то сделал вампирами Хичоль.

Настя ушла через два часа после начала «милых семейных посиделок». Она помахала всем рукой, подумала, прилипла к возмутившемуся Донхэ, потом долго обнимала Хичоля и затем растворилась в воздухе. Братьев это не убедило — они все еще сомневались в правдивости слов странной новой знакомой.

— Джастин, иди сюда, — поманил своего слугу Хичоль. Его голос перестал звучать ласково, а огонь в глазах вместо домашнего очага начал напоминать о преисподней.

Джастин, дежуривший у выхода из обеденной комнаты, кивнул и приблизился. Он знал своего хозяина и уже не предчувствовал ничего хорошего.

— Говорят, это у нас тоже артист, — сказал Хичоль, поднимаясь со стула и хватая Джастина двумя пальцами за подбородок. — Певец. Мечта юных дев…

— О чем вы, господин? — нервно хихикнул Джастин.

— Он популярнее всех нас вместе взятых, — продолжил Хичоль, не отвечая своему слуге. — Герой эротических грез, идеальный парень для многих школьниц… Но вот беда — для нас он бесполезен. Даже если я выберусь отсюда, то не смогу взять его с собой. В этом конкретном случае мировая суперзвезда уступает простым труженикам корейской эстрады.

— Давай сдадим папу в психушку, — шепотом предложил Донхэ.

— Дяденьки в белых халатах ему уже не помогут, — возразил Хёкдже.