0f38d74c480a4cc3f66ad4d0dc7c05fe

— Так вот же она. — Хичоль весело указал на Кюхёна. — Все почти по канону. Занюханная Белла втрескалась в прекрасного вампира, а за ней тем временем ухлестывает бестолковый оборотень. Правда, он настолько бестолковый, что и вампира вниманием не обделяет, но вожаку стаи, пожалуй, можно иметь гарем.

— Я сам не рад, немертвый, что мое тело так реагирует на твою близость! — вдруг с жаром воскликнул Кюхён, поднявшись из-за стола. — И если уж я ничего не могу поделать со своим естеством, то лучше оскоплю себя, чем еще раз взгляну на тебя с вожделением!

И монах, спрятав пылающее лицо в ладонях, вылетел из кафе.

— Пошел делать операцию, — пошутил Юно. — Будет на одного бойца меньше. После оскопления воевать сложно: большая кровопотеря и болезненная рана.

— Блин! — Хичоль тоже выскочил из-за стола, уронив при этом свою чашку с чаем. — Белла, стой, прости! Я шутил!

— Хичольда, успокойся, — сказал Чанмин. — Ничего он с собой не сделает.

— Ну, черт его знает, он же с приветом! — бросил Хичоль, выбегая на улицу.

— Развели «Санта-Барбару», — вздохнул Чанмин, закрывая глаза. — Вот уж вроде обеих романтичных баб оставили — так эти вздумали отношения выяснять…

— Ты че, Су бабой назвал? — возмутился Ючон. — Су — не баба никакая!

— Вот именно, — кивнул Юно. — Джунсу — не баба, ты — не баба… Пары из вас, по всей видимости, не получится…

— Я что-нибудь придумаю, — хмуро заявил Ючон, повернувшись к окну.

— Изнасилуешь его? — Юно хмыкнул. — Отдашься ему сам?

— Вот это уж мое дело, — отрезал майор.

— Верно, — согласился герцог. — Но если ты решишь лечь под Джунсу — я хотел бы на это посмотреть. Зрелище, должно быть, не для слабонервных! Только, прошу, не перепутай потерю мужской чести с ранением на поле боя. А то так и вижу эту сцену не то из романтического фильма, не то из военной драмы. Джунсу после первых фрикций замирает, ласково спрашивает: «Милый, тебе больно? Мне подождать?» Ючон крепко сжимает его руку и пафосно восклицает: «Не жди меня, лейтенант, продолжай отстреливаться! Я справлюсь, это пустяки!»

Ючон отмахнулся от него, а Чанмин, заливисто смеясь, достал телефон.

— Ну все, и майор с герцогом туда же, — прокомментировал он, набирая сообщение. — Осталось только мне Джешке написать… И «целующий» смайлик не забыть.

Хичоль нашел Кюхёна у дороги, смотрящим куда-то вдаль и поникшим. Продолжая называть монаха Беллой, он похлопал его по плечу и попросил прощения.

— Я не держу на тебя зла, я зол на себя, — удрученно ответил Кюхён. — Впервые за всю жизнь я потерял самообладание. Я видел кисэн, видел оборотней-лис, видел даже обольстительных вампирш… Но такого не было…

— Ладно тебе, я же понимаю, что у тебя не конкретно на меня встал, это Юно пошутил просто, у него все шуточки про секс, как у прыщавого школьника. — Хичоль встал перед Кюхёном и улыбнулся ему. — Мы просто набились в этот фургон, лежали один на другом… Тебе ведь тоже нужен секс, вот и реагируешь так не пойми на что. Вернемся в Мехико — я тебя отведу в бордель. Снимем пару классных шлюх…

— Да я полюбил тебя! — в отчаянии закричал Кюхён, прижимая руки к своей груди. — И это гораздо ужаснее, ведь от любви избавиться сложнее, чем от желания — для этого надо вырвать сердце!

Хичоль в задумчивости поправил волосы.

— Мы разберемся с этим, Кю. Попозже. Ага. Сейчас сходи в туалет, сделай там чего тебе надо — и в фургон. — Сам вампир отправился к машине, на ходу бормоча себе под нос: — Вот все Кюхёны как Кюхёны. Вредничают, жрут, пьют, задрачивают в компьютерные игрушки, ебутся с Чанминами или Сонминами… А это что такое? У него же напротив каждого из пунктов — прочерк!

До границы квинтет ехал в полной тишине, а во время проверки и вовсе постарался раствориться в воздухе. Правда, когда двери кузова открыли, а один пограничник двинулся внутрь с твердым намерением проверить пространство за первыми коробками, Хичоль начал тихо материться и прятаться за спину Чанмина.

— На счет «три», — тихо скомандовал старший вампир, вытаскивая певца из-за себя. — Мы с Хичолем принимаем вторую форму, Юно становится волком, а Ючон с Кю падают лицом вниз. Надежда на то, что мужик просто свихнется на месте, ничтожно мала, но…

Кюхён достал из сумки какой-то листочек с иероглифом и выполз вперед. Как только пограничник отодвинул последний блок, отделявший его от незаконных мигрантов, монах швырнул бумажку вперед, и та целенаправленно устремилась ко лбу удивленного мужчины, куда и прилипла, словно смазанная клеем. Пограничник еще несколько секунд стоял на месте с остекленевшими глазами; затем листок ярко вспыхнул всеми цветами радуги и растворился, а мужчина, отвернувшись, стал возвращать коробки с консервами на место.

— Никого нет, все в порядке, проезжайте, — закричал он, выпрыгивая из кузова.

— Одуреть, Кю! — Чанмин потрепал его по волосам. — Что это было?