1 АВГУСТА 1914

Кайзеровская военная пропаганда прибегла к величайшим гиперболам, оценивая итоги года 1915 на Восточном фронте. В книжонке, вышедшей в 1917 году, «Поход Гинденбурга в Россию « немецкий писака Г. Ниманн утверждал: «Итак, после девятимесячной борьбы была достигнута великая цель — самая крупная по численности боевая сила на земле была низвергнута, русская полевая армия разбита. Но в глазах наших врагов поражение потерпели мы, победила же Россия. Вот как выразился лорд Китченер в одной из своих «знаменитых» речей в палате лордов 15 сентября 1915 года. «В истории этой войны будет мало столь выдающихся эпизодов, как искусное отступление русских на очень длинном фронте во время постоянного бешеного натиска врага, который далеко превосходил не только в числе, но, главным образом, в артиллерии и огнестрельных припасах… Мы видим русскую армию еще и теперь вполне нетронутой».

Действительно, надо обладать английской меркой лжи и нахальства, чтобы утверждать подобное перевирание и искажение фактов. Правда, не все русское войско сдалось в один день и нельзя не признать его храбрости и отчасти искусного руководства, но все же неопровержимыми результатами немецко-австро-венгерского наступления 1915 года «были очищение Восточной Пруссии и Галиции, занятие ряда русских областей.

Безудержное бахвальство немецкого военного пропагандиста советские военные переводчики (книга Ниманна вышла на русском языке в 1920 году) прокомментировали: «… и потеря драгоценного 1915 года для решительных успехов на Западном фронте, которые тогда были еще возможны, так как английские армии находились еще в периоде строительства. Гигантская борьба и пятимесячное постепенное отступление русской армии в 1915 году на фронте в полторы тысячи верст потребовали от русской армии, конечно, громадных жертв, но, несомненно, эта борьба на русском фронте была не «великой победой» Гинденбурга, а одним из важнейших звеньев в той цепи событий, которая привела Германию к конечному разгрому. В этом, может быть, главная ошибка Гинденбурга. Его успехи на русском театре вызвали в германском общественном мнении поворот в сторону признания русского фронта — главным театром для действия германских резервов вопреки первоначальному правильному плану. Операции на французском фронте были прерваны, причем германцы не добились во Франции поставленных планом целей войны, и германские резервы были переброшены из Франции в Польшу не для защиты жизненных областей, а для погони за химерой уничтожения русского военного могущества». Подлинной стратегической хватки Гинденбург и Людендорф в кампании 1915 года на русском фронте не показали, если не считать, пожалуй, февральской операции, приведшей к гибели русского ХХ-го корпуса. Немецкие войска в основном атаковали в лоб, неуклюжие попытки повести наступление на уничтожение, как правило, срывались либо контрударами, либо своевременными отходами. Как подчеркивали современники кампании 1915 года, Гинденбург «довольствовался скромным, но обеспеченным успехом — процентом на имеющийся у него капитал в виде превосходного артиллерийского снабжения». Немцы захватили порядочные территории, но в выполнении основной цели –уничтожении русской армии – не преуспели, ибо не сумели расстроить Великое Отступление.

Прогрессивный блок. Интриги

То, что происходило на фронте, оказывало стремительное и все возрастающее влияние на всю страну. «Поражения, — отметил В.И. Ленин, — расшатали весь старый правительственный механизм и весь старый порядок, озлобили против него все классы населения, ожесточили армию, истребили в громадных размерах ее старый командующий состав, заскорузло-дворянского и особенно гнилого чиновничьего характера, заменили его молодым, свежим, преимущественно буржуазным, разночинским, мелкобуржуазным» [5] .

Верные слуги старого режима понимали, что его положение становится непрочным. В августе 1915 г. генерал Данилов, хорошо знавший по должности обстановку на фронте, меланхолически просвещает министра иностранных дел Сазонова, что возможность конечной победы в войне зависит от двух условий: «чтобы мы не отчаивались и бодро переносили испытания и чтобы у нас не было революции».

Летом 1915 года депутат Думы ярый монархист Шульгин, вернувшись с фронта в Петроград, поспешил к Милюкову. Шульгин был крайне обеспокоен и раздражен — он собственными глазами видел отступление в Галиции. Собеседники,отнюдь не еди-номышленники, теперь быстро нашли общий язык.

— Подъем прошел, — заметил Милюков. — Неудачи сделали свое дело. В особенности повлияла причина отступления. И против власти неумелой, не поднявшейся на высоту задачи, сильнейшее раздражение.

— Вы считаете дело серьезным?

— Считаю положение серьезным. И прежде всего надо дать выход этому раздражению. От Думы ждут, чтобы она заклеймила виновников национальной катастрофы. И если не открыть это

го клапана в Государственной Думе, раздражение вырвется другими путями…