10 лет на Востоке, или Записки русской в Афганистане

В ресторанном банкетном зале были развешаны портреты Кармаля, а лозунги были написаны на пушту и дари белой краской на алых лентах и транспарантах. В зале находилось только пятеро русских, среди которых был мой попутчик бывший советник в Афганистане, глава фонда ветеранов Афганистана и пара сотрудников МГИМО. Советник, слушая пламенные речи и лозунги, словно погрузился в годы своей молодости, он сиял, и воодушевление пронзало весь его облик. Мое состояние было аналогично состоянию сотрудников из МГИМО, которые были примерно моего возраста и сидели, ошарашено смотря на происходящее, думая, что время вернулось вспять, и мы сидим на партийном собрании коммунистической партии. На трибуну вышел ярко одетый импозантный генерал Айваз: «Что с нами случилось, товарищи?! – восклицал он, – до чего докатилась наша страна?! Если мы с вами боролись за просвещение и образование народа, за развитие промышленности и экономики, за повышение дисциплины и уровня сознательности наших граждан, то сейчас наша молодежь, даже та ее часть, которой с огромными усилиями удается получить образование, не может найти себе не только достойную работу, но и элементарную возможность для обеспечения пропитания своим семьям. Нами понукают империалисты, презирающие многострадальный афганский народ и окупающие свои военные расходы героином, который переправляют на своих же военных самолетах для уничтожения молодежи неугодных стран». Долго говорили выступающие, с горечью констатируя современные реалии. От этих людей разливалась такая энергия и эмоциональность, что сам воздух в зале, казалось раскалился и стал осязаемым. И тут картинка в моей голове сложилась. Я поняла, почему советники и государство не жалели сил и средств, чтобы превратить Афганистан в шестнадцатую республику СССР. Наверное, потому что во времена брежневского застоя они и сами уже не верили в идеалы социалистического будущего, и только в среде этих «новообращенных» темпераментных и верящих в коммунизм людей, они находили необходимую им эмоциональную подпитку, они купались в вере афганцев, чувствуя себя творцами этой веры. А ввиду того, что в среде советских советников присутствовала значительная часть действительно талантливых и неординарных личностей, то они вложили свою душу в эту трансформацию своих подопечных, перестроили их сознание на глубинном уровне, создали новую прослойку афганского общества по своему образу и подобию, проделав колоссальную, филигранную работу психологов, владевших тайнами тончайших настроек человеческих душ – и когда все было практически сделано, и переломная середина была позади – все это искусственно созданное монументальное сооружение рухнуло, подобно Вавилонской башне, прогневавшей творца своим горделивым замыслом.

Ташкент город хлебный.

Холодным февральским днем 1996 года в Москву из Афганистана неожиданно приехал старший брат мужа, занимавший пост губернатора провинции Баглан. Он выглядел очень озабоченным и сразу уединился с Саидом для разговора. Когда они вышли, я поняла, что произошло что-то нехорошее.

– Я хотел с тобой поговорить, – сказал мне брат на американском английском.

Я подошла и встала перед ним, вопросительно глядя на него.

– Я приехал сюда, чтобы забрать своего брата и тебя с ребенком в Афганистан, – объявил он мне.

– Что-то случилось? – испуганно спросила я.

– Пока нет, но скоро случится, – уклончиво ответил он, – ты же знаешь, где у вас проживают чеченцы?

– Нуууу…, на Северном Кавказе, – как-то неуверенно ответила я.

– Да, – продолжал он, – по нашей информации скоро здесь начнется война, чеченцы будут воевать с русскими. В Афганистане вам будет безопаснее, чем в Москве. Там у нас есть люди и армия, которые нас защитят, здесь же у нас таких возможностей нет. Если ты останешься, то можешь жить в нашей квартире, и мы будем содержать тебя и ребенка, а также иногда навещать. Если ты поедешь за своим мужем, то увидишь то, что никогда не увидит ни одна русская. Решай сама.

Через пару недель, с восьми месячным ребенком на руках, в черной кроличьей шубе и с пачкой памперсов через плечо я поднималась по трапу боинга Аэрофлота Москва – Ташкент. Приветливая стюардесса быстро прикрепила люльку к стене и положила в нее спящего ребенка. Сидя в самолете, я думала о том, что еду в новую неизведанную жизнь, что теперь все будет по-другому, хотя не представляла себе даже приблизительно как именно.

Через четыре с половиной часа самолет приземлился в аэропорту Ташкента. Выйдя из аэропорта, я обомлела при виде покрывшихся распустившимися зелеными листочками деревьев и яркого горячего солнца. Дочка даже не проснулась и спала завернутая в светлое одеяло с соской во рту. Подъехали два больших джипа, вышел Саид и приказал сопровождавшим его хазарейцам погрузить мои вещи в другую машину. Мы поехали в дом узбека, которого звали Талиб-ака.