10 лет на Востоке, или Записки русской в Афганистане

Раскол в клане Надери разрастался как снежный ком, вызывая необратимые деструктивные последствия в сложном внутрисемейном укладе. Складывалось впечатление, что трехсотлетний, веками точимый червями дуб начал стремительно разрушаться. Лишение исмаилитской армии боевого главнокомандующего в лице Хесамуддина Хакбина значительно ослабило их боеспособность. От Надери ушли не просто авторитетный зять и пятеро родных внуков, но и отделился многочисленный родственный клан Хакбинов с их связями в местной среде. Равноценной замены найдено не было, армия исмаилитов была деморализована.

Семья опального зятя в период смуты 1998-2003 годов нашла убежище в другом традиционном для афганских шиитов месте, а именно, в иранском Мешхеде. Иран, подобно Узбекистану, был заинтересован в создании буферной зоны в приграничном Герате и близлежащих областях путем использования сил афганских шиитов- исмаилитов, несмотря на их принадлежность к нетрадиционной «неиранской» разновидности шиизма. Если Узбекистан рассматривал клан Надери, как союзников Дустума, то для Ирана зять Надери был ценен, как союзник таджикского военачальника Масуда.

Иранцы предоставили изгнанникам все возможности для спокойного проживания на долгие и томительные 5 лет. От иранских спецслужб был выделен куратор, регулярно посещавший дома подопечных. Подобные кураторы имелись и в Узбекистане. Их внимание было ненавязчивым и никого не обременяло. Жизнь размеренно текла своим чередом, дети учились в иранских школах, взрослые наблюдали за происходящим на родине, ожидая своего часа.

Тем временем раскол в семье Надери углублялся. Вслед за изгнанным зятем, в Мешхед последовали два старших сына самого Саида Мансура Надери, в их числе был и мой муж. Причины ухода были разнообразные, имели застаревшие корни. Двойственная политика, потеря былой духовной и идеологической составляющей, старые обиды – все это вылилось в протест части родственников и их отказ подчиняться главе. Когда впоследствии раздоры достигнут апогея, до меня будут доноситься обрывки информации, о сделке с американскими военными, когда американцы обратятся к ним с просьбой отвлечь на себя силы талибов от некоего стратегического узкого ущелья – прохода, через который им будет необходимо попасть в тыл к талибам. Семья, не пожалев своих плохо вооруженных, неподготовленных людей, бросит их как пушечное мясо на растерзание талибам. Погибнет несколько сотен исмаилитов из самых преданных Надери областей Некпай и Ханабад, составлявших костяк некогда довольно эффективной исмаилитской армии. Американцы осуществят задуманный маневр. И когда обезумевшие от горя вдовы придут к семье за помощью, им выделят по мешку муки, риса и жестяной короб животного жира, стараясь поскорее отделаться от назойливых женщин. Дети этих погибших хазарейцев, став взрослыми, мигрируют на Запад. С возрастом они осознают, как поступали с их отцами, за что они погибали, и будут с горечью и негодованием требовать от семьи Надери ответа за этот и многие другие страшные поступки. Но их слабые голоса не будут услышаны. И когда я буду читать книгу Пластуна В.Н., то найду его рабочие записи, которые многое мне объяснят.

«Фактическим хозяином провинции Баглан является член Революционного совета РА, исмаилит, местный авторитет Саид Каян (Мансур), который имеет договор и с местными властями, и с оппозицией. Он якобы пропускает караваны с оружием, запрещает Министерству Государственной Безопасности проводить инспекцию постов и заходить в деревни в контролируемом им районе. Его люди держат под контролём всю дорогу Пули-Хумри-Саланг. Сын Мансура (по данным контрразведки – брат) – командир полка территориальных войск. Сам Саид Каян отличается жестокостью, население подчиняется ему беспрекословно…

Продумать возможность выделения в отдельное направление разработку по налаживанию контактов с исмаилитами (их в ДРА около 2 млн. чел.). Почему лидер исмаилитов Ага-хан дал в своё время указание поддержать режим Б. Кармаля?»

Прочитав это, я пойму, почему в 1994 году в Москве другом Саида был именно сын Бабрака Кармаля. Почему доктор Наджибулла поверил исмаилитам и дал разрешение семье Надери переехать на постоянное жительство из глухого багланского кишлака Каян в столицу страны Кабул, где они провели лучшие годы своей жизни.

Я вспомню их рассказы о временах в 1980-х, когда одновременно в один и тот же дом Надери с парадного входа заходили для переговоров коммунисты, а с «черного» входа в соседнюю комнату запускали воющих с ними моджахедов. Причем ни те, ни другие посетители не знали, что в этот самый момент буквально за стеной комнаты сидят их заклятые враги, с которыми ведутся аналогичные переговоры. Разница состояла лишь в том, что в комнате с моджахедами сидели члены семьи Надери в национальных костюмах, с четками и Кораном, а в комнате с коммунистами сидели другие члены той же семьи, свободно говорящие по- русски, в европейских костюмах и бутылкой «Столичной» на столе.