100 грамм предательства

— И что ты сделаешь? Будешь стрелять в них глазками? Сиди молча и не лезь! Мы разберёмся! Не впервой!

И я затыкаюсь. И не потому что нечего сказать, а потому что мои слова вряд ли что-то изменят. Так стоит ли сотрясать воздух, который и так едва просачивается сквозь плотную пыльную ткань?..

Бубба выжимает из Крошки всё, что можно и мы несёмся вперёд, подпрыгивая на кочках. Я вцепилась в ручку и зажмурилась, хотя через мешок всё равно ничего не вижу.

— Попетляем чуток, да и всё. У нас-то есть Крошка, а у них только ноги, помнишь?.. Хотя так далеко они обычно не забредают.

— А вы… а вам… — подбираю я нужные слова. — А вам приходилось с ними сражаться? Говорят, они очень быстрые и очень жестокие.

— И где это, интересно, так говорят?

— По моновизору…

— Ты бы поменьше смотрела новости, Карамелька! — насмешливо тянет Фолк. — Хотя они и правда настоящие звери. И да, иногда мы сталкиваемся с ними лицом к лицу. Иногда даже кое-кто из наших погибает, но такого уже давно не случалось. Ещё вопросы?

— Нет…

— Тогда, вон, лучше посмотри в окно. Ох, прости, я совсем забыл, что ты не можешь. Тогда просто помолчи и дай нам сделать свою работу. Буб, сверни туда…

Машина резко накреняется и меня бросает на Фолка.

— Эй, полегче, Карамелька…

Чертыхнувшись, я ещё крепче хватаюсь за ручку и демонстративно отворачиваюсь к окну. Пусть мне ничего не видно, но всё-таки это лучше, чем терпеть остроты Фолка.

***

Когда мне уже чудится, что мы едем не несколько часов, а несколько дней, Крошка, наконец, застывает на месте.

— С вещами на выход, ну! — ржёт Бублик.

Я тянусь к мешку — хочется поскорее избавиться от этой тряпки, но чья-то рука неожиданно перехватывает мою.

— Не так быстро, Карамелька! — это Фолк, чтоб его. — Снимешь, когда скажут.

— И как я пойду?

Честно сказать, вся эта конспирация уже порядком надоела.

— Ножками, как же ещё?

Наверное, даже хорошо, что на мне сейчас мешок, иначе я за себя не ручаюсь.

— Всё, ведите её, а я пока спрячу нашу Крошку, — распоряжается Бублик. По голосу слышно, что он в ней души не чает. Интересно, кто ему дороже: машина или Тина?

— Пошли… — приглашает Фолк, беря меня под правый локоть. С левой стороны пристраивается Тина. Чувствую себя под конвоем.

Идём мы медленно — спасибо, хоть не тащат волоком. Гул мотора становится тише, но определить в какой стороне скрылся Бубба, мне не удаётся.

Ощущаю себя беспомощным ребёнком, для которого приготовили наказание, но не говорят, каким оно будет. Удушливая пыль мешка очень отвлекает, а ещё чёрная ткань моментально нагрелась на солнце и теперь с меня пот бежит ручьём.

Представляю, как я буду выглядеть, когда с меня в конце концов стащат эту тряпку. Остаётся только гадать, скоро ли это произойдёт.

То и дело я наступаю на острые камешки под ногами и шиплю от резкой боли — спасибо тонкой подошве моих ботинок. Постепенно вокруг нарастает гул. Хотя нет… да ведь это шум волн, монотонно накатывающих на берег и разбивающихся о камни или другую преграду!

Спустя несколько минут даже через воняющий помётом мешок, нос улавливает запах рыбы, водорослей и соли. Значит, мы опять оказались у воды.

Когда я готова уже взвыть, мы всё-таки останавливаемся. Неужто пришли? Снова пытаюсь стянуть мешок, но Тина, шикнув, больно дёргает меня за плечо:

— Тебе ведь ясно сказали ждать!

Я однозначно не нравлюсь этой девчонке, впрочем, неприязнь у нас обоюдная. Решаю промолчать, потому что моё мычание сквозь пыльную ткань всё равно прозвучит жалко.

Стоит Бублику вернуться, как раздаётся глухой стук — два коротких удара, два длинных, а за ним следует протяжный скрежет.

«Дверь…» — догадываюсь я.

Старая железяка открывается со стоном, будто протестуя против такого грубого обращения.

— Ну наконец-то… — откуда-то снизу доносится незнакомый голос. — Магнус уже заждался, говорит, иди, Крэм, встречай этих олухов и без них не возвращайся! — это явно ребёнок, который тараторит так быстро, будто боится не успеть сказать всё, что запланировано. — Ну вот я тут и сижу, караулю, чуть со скуки не помер. И промёрз до костей…

Значит, это мальчишка, фиксирую я, получив тычок в спину.

— Как же его всегда много… — недовольно замечает Тина, снова толкая меня вперёд. — Слушай, Коротышка, когда-нибудь я подарю тебе кляп… — А ты, давай, шевелись! Да смотри, не сломай шею, а то Магнус будет недоволен…

Я осторожно спускаюсь вниз и молю эйдоса, чтобы Тина больше не пихалась. Как можно аккуратнее переставляю ноги, размышляя, кто всё-таки этот таинственный Магнус.

Прежде чем оказаться на твёрдой земле, я насчитала двенадцать ступенек. Идти теперь гораздо легче — пол под ногами ровный и гладкий — явно искусственного происхождения.

Снова кто-то берёт меня под руку и ведёт вперёд. Кажется, это Бублик. Даже через плотную ткань я замечаю, что вокруг стало значительно темнее. Кожа покрывается мурашками, а волоски на руках встают дыбом от холода.

— Так это она и есть? — уже шёпотом спрашивает мальчик.

— Она самая! — подтверждает Фолк.

— А почему вы так поздно?

— Так получилось!