100 грамм предательства

— Ты привёл новую душу, Магнус? — голос старухи скрипит, будто дерево о стекло. — Что ж, веди её ко мне.

— Она не только плохо ходит, но и плохо видит…

— Зато хорошо слышу!

Усмехнувшись, Магнус подводит меня ближе и кивает, подбадривая — мол, ничего не бойся. Помедлив, я всё-таки подхожу к старухе на расстояние вытянутой руки и жду своей участи. Кто её знает, может, она решит отрезать мне палец в знак верности свободным?

— Не бойся, душа… Я не причиню тебе боли, — обещает ведунья, словно прочитав мои мысли.

Старуха тянет ко мне руку, с длинными чёрными ногтями — сколько же лет этой грязи? И её скрюченные пальцы ложатся на мою голову. Ощущение не из приятных — точно зацепилась макушкой за сухую ветку. Она бормочет что-то на непонятном языке, а её мутные глаза закатилась и теперь видны только белки в кровавых прожилках. Хочу вырваться из её цепких пальцев, но в страхе даже пошевелиться не могу.

Наконец-то она убирает руку и снова мутным взглядом глядит на меня. Затем, достав из-за пазухи холщовый мешочек, дрожащими пальцами выгребает из него сушёные цветы, напоминающие тёмно-бордовые шишки, и обсыпает ими меня — будто кровавые брызги летят.

А потом хрипит:

— Ты сильна духом и плотью, душа. Но перст судьбы уготовил тебе немало испытаний! И лишь от тебя будет зависеть их исход…

То ли от слов Рагны, то ли от её жуткого вида, а может и от запаха цветов, но меня начинает тошнить. Прикрываю рот ладонью и беспомощно смотрю на Магнуса, но тот совершенно невозмутим — стоит себе, сложив руки на груди.

— Э-э… Спасибо. — мычу в ответ.

— Кстати, тебе не мешало бы умыться, — как ни в чём не бывало произносит ведьма, а на её сморщенном лице даже появляется подобие улыбки. — Магнус, я отведу её к умывальнику?

Я вспыхиваю. Со всеми этими волнениями я напрочь забыла про пыльный мешок.

— Конечно, конечно. Иди, с Рагной, Кара… Я подожду тебя здесь.

Немного смущаясь, я ступаю следом за старухой. Мы огибаем хижину слева, вблизи она выглядит ещё более ветхой — всюду щели и дыры. Наверное, если прикоснуться, точно развалится.

— Налей-ка воды… — хрипит Рагна, кивая на висящее на стене металлическое ведёрко. — Вон там возьми ковш, — кивок на бочку с водой, на поверхности которой действительно сиротливо плавает ржавый погнутый ковш.

Стоит набрать в ведро воды, как она начинает литься снизу — оказывается в днище проделано несколько отверстий. Этакий самодельный душ. Подставляю ладони и блаженно жмурюсь — вода прохладная и бодрящая.

Ополоснув руки, умываю лицо и, встряхнув ладонями, поворачиваюсь к Рагне и чуть не вскрикиваю: старуха, пялится на меня не мигая, только вот глаза у неё сейчас ярко синие и ясные-ясные, будто прозрели.

— Чёрная метка лежит на твоей судьбе! — со скрипом говорит старуха. — Большего не могу разглядеть. Сплошная тьма…

Мне вдруг становится нестерпимо жарко, кожа покрывается мурашками, а на лбу выступили капельки пота. Мир вокруг пошёл серыми пятнами, и я, чтобы не упасть, прислоняюсь к хижине и дышу, дышу, дышу…

— Эй, ну и где вы застряли? — слышится из-за угла. Это Магнус в нетерпении нас зовёт.

— Р-рагна, с вами всё хорошо? — спрашиваю дрожащим голосом.

— Я стара. Мне не так долго осталось. — хрипит та. Глаза её вновь закрыло пелена. — Но ты, душа…

— В чём дело?.. — Магнус уже здесь. Застыл невдалеке и глядит с прищуром. — Почему так долго?

— Всё в порядке! — спешит успокоить его ведунья, будто ничего и не было. — А ты, душа, запомни, что я сказала… Будь осторожна.

От её напутствий у меня мороз по коже, но я киваю в знак согласия — лишь бы поскорее отсюда уйти.

— Спасибо, Рагна, — благодарит Магнус. — Я ещё к тебе загляну…

Назад мы возвращаемся другим путём, пересекаем аллею и шагаем дальше прямо по лесу, меж могучих сосен. Под ногами снова хрустят иголки. Не удерживаюсь и, наклонившись, подбираю крупную шишку, которую прячу в карман. Тропинки здесь нет, но Магнус, похоже, отлично ориентируется в этих местах.

— Ты особо не бери в голову предсказания Рагны. Мне она, вон, с детства пророчит смерть, а я всё карты ей путаю — живучим оказался, никак не умираю…

Напряжение, сковавшее моё тело, всё-таки отпускает.

— Тогда зачем это вообще нужно?

— А зачем люди в городе молятся эйдосу? — отвечает он вопросом на вопрос.

— В надежде, что он услышит?

— Именно. Притом зная, что эйдос — написанная людьми программа. Но такова человеческая сущность — мы готовы поверить во всё что угодно, лишь бы это помогло справиться с ситуацией или решить проблему.

Слишком свежи воспоминания о том, как я, хватаясь за холодные балки Арки, молила эйдоса о спасении. Перед лицом смерти поверишь и не в такое.

— Но в этом, — продолжает мой собеседник, — в сущности нет ничего плохого, если только человек не начинает полагаться только на предсказания и молитвы.