100 грамм предательства

В заточении. Веришь?

Встрепенувшись, сажусь на скамье. Летний день растаял, подобно утреннему туману. Лицо Дина сначала расплылось, но стоило несколько раз моргнуть, тоже исчезло. Меня вновь окутала темнота. Такая чёрная и густая, что можно есть её ложками. От моего доверия тоже ничего не осталось.

И только эхом в голове всё ещё звучит вопрос Дина:

— Веришь?

Стены надвигаются на меня, наползают. Будто кто-то невидимый толкает их снаружи. Воздуха не хватает, горло превратилось в узкую щель, через которую я кое-как проталкиваю кислород. Дышу громко и рвано, пытаюсь считать.

Один. Вдох.

Два. Выдох.

И так до бесконечности. Но в конце концов дыхание выравнивается… Приступ паники проходит. И пусть стены не отступили, но замерли молчаливыми палачами чуть поодаль, будто наблюдают, готовые в любую секунду снова ринуться на меня. Раздавить. Расплющить. Смять.

Закрываю веки и вспоминаю лазурное небо, шум волн, нежные лучи солнца на своей коже… Глазам становится больно. Точно песка насыпали… Где-то в области сердца начинает колоть и даже сильнее, чем левое запястье.

27 глава. Противостояние. О дураках

Спустя пару дней мы снова собираемся обсудить поход в Музей. Сегодняшняя встреча проходит уже на веранде.

Наш лидер занял место во главе старого деревянного стола с поцарапанной столешницей, слева от него — Шпанс, справа — Бубба. Фолк подпирает стену, а я стою в сторонке. А ещё к нам пожаловала Илва — она пристроилась прямо позади Магнуса и массирует его плечи. Я решаю держаться от неё подальше и, усевшись на широкий подоконник, украдкой бросаю на присутствующих осторожные взгляды.

— У меня получилось только с третьей попытки… — голос Шпанса звучит устало. — Сначала передержал в купоросе, потом ладонные складки не пропечатались до конца. Но на этот раз вроде как всё сработало.

Он демонстрирует нам отпечаток ладони Шарлы, приклеенный к небольшой деревянной дощечке. Магнус бережно берёт слепок в руки, будто сокровище, и пристально разглядывает.

Я спрыгиваю с подоконника и подхожу ближе, чтобы тоже посмотреть на результат трудов нашего гения. Ладонь выглядит совсем как настоящая: телесного цвета, а все линии прорисованы очень чётко. Неужели она заменит отпечаток настоящей ладони Шарлы?

— Ты хорошо поработал, Шпанс! — В глазах Магнуса неподдельное восхищение. — Значит, можно назначить дату…

— Не согласен. — Фолк отлипает от стены и тоже подходит к столу. — Слишком опасно соваться в Музей без запасного плана.

— Какого такого плана?.. — Магнус глядит с прищуром.

— Не знаю! — вздыхает Фолк. — Нам нужно подумать, что делать, если всё пойдёт не так…

— Мне кажется, ты слишком драматизируешь… — Магнус возвращает слепок Шпансу. — Какая муха тебя укусила?

— Ну так не тебе же лезть в пекло… А я хочу иметь запасной план! — возражает Фолк. — Ну а ты чего молчишь? — он переводит взгляд на меня. — Между прочим, это и тебя касается!

— Просто она не ссытся, как ты… — громко хмыкает Илва, раньше, чем я успеваю открыть рот.

— Людей веду я, а не ты… — Дыхание Фолка становится глубоким и рваным, словно мы снова несёмся по улице Труда. — И отвечаю за их жизни тоже я!

— Послушай меня! — Магнус закидывает ногу на ногу, устраиваясь поудобнее в кресле. — Не забывай, ведь вы — мои люди, так что всё уже учтено, сынок!

— Я тебе не сын! — взрывается Фолк.

В его словах столько презрения, что я ёжусь, будто в один миг наступила зима. Магнус, напротив, расправляет плечи и подаётся вперёд.

— Хочешь что-то сказать, мальчик мой? — тон его обманчиво мягкий, опутывает, подобно змее, чтобы потом нанести смертельный удар: — Я предупреждаю, будь аккуратнее в своих суждениях, иначе кончишь как твоя мать…

— Не смей говорить о моей матери!

Фолк бросается к Магнусу, но тот и ухом не ведёт. Зато Бублик тут же преграждает ему дорогу.

— Пусти!

— Друг, не глупи! — Буббе приходится удерживать его силой.

— Пошёл к чёрту! — кулак Фолка замирает в нескольких миллиметрах от лица Буббы, а потом опускается. — Идите все к чёрту!

Развернувшись, он покидает веранду так стремительно, что никто ничего не успевает сказать. Проходит несколько долгих секунд. Затем Магнус поднимается из-за стола.

— Ну всё, ребята, шоу окончено… Расходитесь! — произносит он. На губах его расцветает довольная улыбка.

Шпанс, с трудом встаёт и, не забыв прихватить слепок, тяжело спускается по ступенькам и направляется к своей берлоге.

Илва с Буббой тоже отправляются восвояси, но я не могу заставить себя уйти, потому что разыгравшаяся сцена кажется мне просто отвратительной. Смотрю украдкой на Магнуса, который уже берётся за бумаги, разложенные на столе, но потом, словно почувствовав мой взгляд, поднимает голову.

— Ты что-то хотела, Кара?

Борюсь с искушением сказать всё, что думаю о произошедшем, но вряд ли Магнус оценит.

— Нет, ничего…

— Тогда поговорим позднее, мне нужно работать.