100 лекций: русская литература ХХ век

пусть их больше от нашего счастья останется,

перебьются!

Земля не без добрых людей!

Вот этот финал — очень хороший, потому что здесь стихи сравниваются с сиротами, которых выпускают в бездомное странствование, и какой горечью, какой насмешкой звучат эти слова: «земля не без добрых людей» — ну подадут, да? Всегда ощущение, что счастье — это крупица, которую дают в порядке подаяния, в порядке особого снисхождения. И это тоже очень для Тушновой характерно.

Но самый знаменитый текст, конечно — «Сто часов счастья», который Пугачева называла долго своей визитной карточкой. Кстати говоря, ведь именно Пугачева сделала Тушнову всенародно знаменитой, потому что, вот сейчас я подумал, ведь лирический образ Пугачевой, он, наверное, каким-то образом взят, списан с тушновской лирической героини. Могу сказать почему, слушайте, вот теперь, кажется, могу. Я когда-то Пугачеву спросил, почему она из всех блестящих ровесниц единственная получила такую славу. Она говорит: «Наверное, по мне было видно, что я в случае чего обойдусь. По мне было видно, что мне это не очень надо, что если вот будет не по-моему, то я вообще это все отшвырну и дальше пойду». Да, это было видно. А это тушновская позиция, потому что «обойдусь» — это и есть до некоторой степени главный слоган ее лирической героини. Она не требует, не настаивает — она принимает участь. Но она, конечно, дает понять, что бывает с человеком, который от нее отказался. Ну все помнят, да?

Сто часов счастья...

Разве этого мало?

Я его, как песок золотой,

намывала,

собирала любовно, неутомимо,

по крупице, по капле,

по искре, по блестке,

создавала его из тумана и дыма,

принимала в подарок

от каждой звезды и березки...

Сколько дней проводила

за счастьем в погоне

на продрогшем перроне,

в гремящем вагоне,

в час отлета его настигала

на аэродроме,

обнимала его, согревала

в нетопленном доме.

Ворожила над ним, колдовала...

Случалось, бывало,

что из горького горя

я счастье свое добывала.

Это зря говорится,

что надо счастливой родиться.

Нужно только, чтоб сердце

не стыдилось над счастьем трудиться,

чтобы не было сердце

лениво, спесиво,

чтоб за малую малость

оно говорило «спасибо».

[Сто часов счастья,

чистейшего, без обмана.

Сто часов счастья!

Разве этого мало?]

И это «спасибо», конечно, звучит тоже довольно издевательски, потому что гордое очень стихотворение, это 1962 год. Вот, кстати, для сравнения, можно вспомнить Друнину — тоже человека с военным опытом, но, правда, не медицинским, а гораздо более горьким, и не госпитальным, а боевым. Вот у Друниной все-таки женщина заявляет свои права гораздо жестче: она воюет и в любовных стихах, а Тушнова не воюет никогда, вот это очень интересно. У нее есть такая история знаменитая:

Ну что же, можешь покинуть,

можешь со мной расстаться,—

из моего богатства

ничего другой не отдастся.

Не в твоей это власти,

как было, так все и будет.

От моего злосчастья

счастья ей не прибудет.

Ни любви ей,

ни ласки

не добавится ни крупицы!

Не удастся тебе,

не удастся

душой моей откупиться.

Напрасно стараться будешь:

нет любви — не добудешь,

есть любовь — не забудешь,

только счастье загубишь.

Рыжей глиной засыплешь,

за упокой выпьешь...

Домой воротишься — пусто,

из дому выйдешь — пусто,

в сердце заглянешь — пусто,

на веки веков — пусто!