100 великих крылатых выражений

Вечером 11 марта 1801 г. за ужином у командира Преображенского гвардейского полка, генерала П. А. Талызина, где в последний раз собрались заговорщики, кто-то спросил напрямую Палена: «Что же прикажете делать с императором?» Тот ответил французской пословицей: «Когда готовят омлет, то разбивают яйца». Пален потом рассказывал, что за два дня до этого император вызвал его к себе и сказал, что ему известно о заговоре. В ответ граф признался, что тоже знает об этом и даже познакомился с заговорщиками, чтобы вернее помешать их делу. Так что медлить было уже нельзя. Реакция могла быть «страшнейшей».

Тем же вечером около 60 заговорщиков направились к Михайловскому замку, куда лишь месяцем ранее переехал император. Шли двумя колоннами: во главе одной – Пален, во главе другой – Беннигсен. Охрана замка почти не сопротивлялась. Передовая группа из 12 человек, в числе которых были Беннигсен, Платон Зубов (последний фаворит Екатерины II) и его брат Николай, вошла в комнату императора и после недолгих поисков обнаружила его за ширмой. Вскоре донесся шум, поднятый какими-то людьми (это были остальные во главе с Паленом). Не зная об этом, заговорщики, захватившие Павла, решили, что дело их раскрыто и им грозит беда. Стремясь ее предотвратить и вызвать всеобщую смуту, они набросились на Павла и убили его. Кто-то душил его офицерским шарфом, Николай Зубов бил тяжелой табакеркой. Официально это убийство было объявлено апоплексическим ударом.

Дело было сделано ловко и быстро. Пален, державшийся в момент убийства в тени, вновь стал командовать заговорщиками (некоторые современники тех событий, как и историки, полагают, что в случае неудачи он арестовал бы покушавшихся на императора и постарался бы выдать этот «ночной кошмар» за свой героический подвиг).

Ночью же 12 марта граф Пален был несколько часов как бог. Он лишил жизни одного божьего помазанника и благословил на царствование другого. По воспоминаниям графа А. Ф. Ланжерона, долго беседовавшего потом с Паленом (1804 г.), Беннигсеном и великим князем Константином (1826 г.), именно Пален первым вошел в комнату царевича Александра, который в те минуты и сам мог ждать, что станет жертвой террора. Пален сказал: «Будет ребячиться! Идите царствовать, покажитесь гвардии» («Цареубийство…»).

Манифест о восшествии Александра I на престол вызвал восторг у дворянства. В своих обещаниях тот был настоящим наследником Екатерины Великой. Новый император сразу заключил мир с Англией, с которой его отец готов был воевать в угоду Наполеону, и отозвал казаков, отправленных «отнимать у Англии Индию». Вскоре была восстановлена грамота о вольности дворянства, данная Екатериной II, и упразднена Тайная канцелярия – страшное орудие его отца, всюду искавшего крамолу. Возвращены многие ссыльные и арестованные.

А граф Пален… Он спас Россию от «деспота» и был «пожизненно сослан». По настоянию вдовы Павла I, Марии Федоровны, он был вскоре уволен в отставку с приказанием немедленно выехать в свое курляндское поместье, где тихо и мирно прожил еще четверть века.

Это хуже, чем преступление, – это ошибка

1804 г.

…Затем над ним совершили постыдный судебный процесс, разыграв над телом схваченного человека, которого собирались убить, театральное подобие законности. Герцог ждал неизбежного, ведь у участников суда не было другого выбора, кроме как распорядиться о том, чтобы привезенного к ним человека казнили. Причина была дана им свыше. Велено было казнить этого молодого эмигранта, за то, что он собирался… завоевать Францию, как это фактически сделал сам Наполеон.

Теперь, боясь потерять власть, Наполеон начал пугать врагов – расправляться со своими подозрениями и подозрительными же людьми всякий раз, едва что-то мнилось. Эта его решительность была не только преступна сама по себе, но и, как показали обстоятельства, ошибочна. Это было больше, чем стрелять из пушки по воробьям, это было стрелять из пушки в никуда – не зная совсем, откуда придет опасность, и выдавая этот «секрет Полишинеля» всему свету. В ожидании преступных заговоров против своей особы, в бореньях с ними, «новый Цезарь», Наполеон, похоже, отчаялся. И теперь велел схватить за пределами страны некоего человека, герцога-эмигранта из прославленного рода Конде, и немедленно его расстрелять в острастку другим.

Чтобы этот инсценированный суд хотя бы немного напоминал настоящий, герцогу даже придумали конкретное обвинение. Его следовало расстрелять потому, что он якобы «получал деньги из-за границы, дабы содействовать вторжению врагов Франции в ее пределы».

Эта казнь должна была запугать всех эмигрантов – врагов Наполеона. Приговоренный к смерти человек, в жилах которого была и толика королевской крови, в сущности, был «неодушевленным предметом», орудием, сделанным из живой плоти, коим Наполеон теперь пробовал стращать всю враждебную ему заграницу.