100 великих крылатых выражений

Коммунисты деловито намечали план своих действий. Следовало вооружить рабочих, чтобы свергнуть политическую власть буржуазии. Предвкушая успех в грядущей гражданской войне, то есть деля шкуру неубитого медведя, Энгельс писал в сентябре 1848 г. в «Новой Рейнской газете», что последствия совершающегося переворота «наполняют ужасом всех солидных и занимающихся спекуляцией буржуа» («Восстание во Франкфурте»).

Большие надежды газета связывала с новой революцией во Франции. Коммунисты веровали, что «крик галльского петуха возвестит час освобождения» Европы («Восстание во Франкфурте»). Еще в мае 1849 г. Энгельс твердил, словно заклинал призрака, бродившего по Европе, что все надежды надо возлагать на революции в Венгрии и Франции.

Коммунистические вожди первого призыва были убежденными интернационалистами. Они искренне радовались любой победе своих сторонников в любой стране. Не было для них врагов ненавистнее, чем консервативные монархии, повелевавшие тогда Европой.

В 1849 г. Энгельс агитировал за войну с Россией, чья армия могла подавить революционное движение в Европе (в случае с Венгерской революцией в 1849 г. так и произошло). 2 июня 1849 г., когда русская армия уже вступала в Венгрию, Энгельс возвестил о «предстоящей великой борьбе между свободным Западом и деспотическим Востоком». Попутно он упрекнул своих соотечественников-немцев за то, что годом ранее они упустили счастливую возможность «освободить поляков и перенести таким образом войну на русскую территорию, воевать за счет России» («Революционное восстание в Пфальце и Бадене»).

Призрак, выпущенный на свободу Марксом и Энгельсом, был очень воинственным. Он бродил по Европе в поисках жертвы – страны, которой не жалко.

Пока же недвусмысленные пророчества больнее всего били не по солидным буржуа, а по редакционной кассе. Марксу все труднее было находить деньги на выпуск газеты. Он вложил в это дело остаток полученного от отца наследства, тогда как меценаты и филантропы, еще недавно поддерживавшие печатный «орган демократии» (таким был подзаголовок «Новой Рейнской газеты»), теперь дружно отказывались от денежного вспомоществования ей. Совсем не таким страшным они представляли себе «светлое коммунистическое будущее», но, знакомясь с зажигательными статьями Маркса и Энгельса, они прозрели.

Ведь Маркс не просто возобновил «Рейнскую газету», выходившую в 1842–1843 гг. под его редакцией, – он сделал ее гораздо радикальнее. Он воспевал не демократию, а революцию, которая должна была снести до основанья все прежние начатки демократии и построить на ее руинах «дивный новый мир». Газета стала его боевым орудием. Здесь сон разума порождал тех чудовищных призраков, которым отныне суждено было бродить по Европе.

Однако с наступлением контрреволюции в Германии дни первой в мире коммунистической газеты, и так уже балансировавшей на грани банкротства, были сочтены. 19 мая 1849 г. вышел ее последний, 301-й номер.

Прусские власти распорядились выслать из страны Маркса, не имевшего прусского гражданства, а его соратнику Энгельсу грозил арест. Маркс отправился в Лондон, а вскоре окольным путем, через Швейцарию, туда добрался и Энгельс.

Какое-то время «Союз коммунистов» еще продолжал свою деятельность, пока в мае 1851 г. прусская полиция не арестовала всех еще остававшихся в стране его руководителей. Их обвинили в попытке свержения государственного строя и приговорили – на основании сфабрикованных улик – к тюремному заключению сроком до 6 лет. В ноябре 1852 г. «Союз коммунистов» был распущен.

Власти осудили людей, но ведь идеи не страшатся судебных разбирательств. Маркс и Энгельс по-прежнему оставались на свободе, а пробужденный ими призрак коммунизма еще полвека бродил по Европе, пока не обосновался в царской России, взорвав ее изнутри – пройдясь по ней «красным колесом».

У Англии нет постоянных друзей, есть только постоянные интересы

1848 г.

Выходец из родовитой ирландской семьи Генри Джон Темпль (1784–1865), похоронив отца в апреле 1802 г., в 17 лет стал виконтом Пальмерстоном. Рано повзрослевший молодой человек, одинаково наделенный умом и богатством, красотой и статью и даже прозываемый Купидоном, уже к 25 годам, в октябре 1809 г., стал членом правительства, заняв в оном, впрочем, неприметный пост секретаря по вопросам войны.

Должность эта, разумеется, была соразмерна его молодости. Он легко, как юный атлет, вознесся на вершины государственной политики, но, словно дитя неразумное, остался там нем. Будучи секретарем, он не имел права голоса в кабинете. Все дела решали убеленные сединами мужи; он лишь добросовестно и энергично трудился.