100 великих крылатых выражений

В 1143 г. богомилы появляются в Центральной Европе, в Кельне. Десять лет спустя знаменитый средневековый мистик Бернард Клервоский с неподдельным ужасом сообщает, что в Провансе и Лангедоке (они составляют историческую область Окситания) все больше людей увлечены этой ересью. В считаные годы она распространилась по всей Южной и Центральной Европе, от берегов Рейна до Пиренеев. В 1163 г. монах-бенедиктинец Экберт, будущий аббат Шенау, в одной из проповедей впервые произносит слово «катары».

В основе катарской ереси, как и у богомилов, тоже лежала идея дуализма, двойственности мира. Душа и плоть, дух и мир непоправимо разделены. Добрый бог способен беречь лишь души людские. Миром телесным правит злой бог, или Дьявол; все мирское сотворено им. Мир зримый, мир преходящий живет во грехе, он пребывает во власти Дьявола.

В знак траура по миру, погрязшему во грехе, катары носили черные одежды. Для них окружающий мир был лишь тенью невидимого и эхом неслышимого. Подлинная жизнь велась по ту сторону здешнего мира – там, где были владения Бога света. Здесь же, под ясным солнцем, освещенное во всей отчетливости, лежало царство тьмы. Завлеченные Дьяволом, мы попали в этот мир. Вся грязь его облепила наши ангельские души и стала видимым телом.

Избиение катаров в Безье в 1209 г.

Гравюра XIX в.

Катары веровали также в переселение душ и, сказали бы мы, в кармическую предопределенность судеб. Все в нашей нынешней, мнимо настоящей жизни зависит от того, как мы прожили прошлые жизни.

В принципе в верованиях катаров не было места аду. Для души человеческой адом могло стать переселение в новое тело – тело человека, обреченного всю короткую земную жизнь лишь страдать. В свою очередь, чтобы избавиться от страданий и обрести рай, следовало избыть из своей жизни все преходящее, греховное, земное – то есть, иными словами, взятыми из иного религиозного лексикона, достичь нирваны, полностью вневременного бесстрастия.

Ради этого истинные христиане, то бишь последователи учения катаров, должны были вести аскетичную жизнь, отказаться от плотских удовольствий и употребления в пищу мяса. Брак в верованиях катаров равнялся блуду; любая связь мужчины и женщины была греховна. В каком-то смысле брак был для них еще большим бесчестием, чем блуд, ибо люди, вступившие в брак, открыто демонстрировали свой грех, пользуясь потворством дурных законов. Брак был jurata fornicatio, «особо оговоренным блудом», «блудом по злому умыслу» – тем более страшным оттого, что, рождая детей, мы плодим воинство Дьявола.

Столь же категоричным было требование бедности. Катарам не дозволялось думать об имуществе. Как у первых христиан, их дела не расходились с речами. Они вели спокойную, аскетичную жизнь, стараясь не допускать излишеств. Жажда иметь вещи была среди них так же предосудительна, как прелюбодеяние.

Мужчины и женщины были для катаров равноправны. Насилия они не терпели, а особенно войны. Брать в руки меч – грех. Убивать людей им запрещалось даже в целях самообороны. Казнь преступников они тоже считали убийством. Это дело Божье, а не пап или королей. Орудие казни Иисуса – крест – они не почитали, называя эту традицию глупой.

Все это было несовместимо с устоявшимися нормами христианского благочестия и общежития. Все это, буде катары возьмут верх в споре вер, могло произвести революцию в жизни людей средневековой Европы. Катары грозили опрокинуть здание, построенное римскими папами, как некогда была опрокинута башня в Вавилоне, а о том, что «Рим – это второй Вавилон», критики папской власти твердили столетиями.

Не случайно католическая церковь видела в катарах (их именовали также альбигойцами, по названию города Альби, ставшего их оплотом) страшную опасность для христианской веры, а само их учение заклеймила как ересь. Теряя паству, церковь теряла власть.

Чтобы защитить устоявшийся порядок и охранить слабости, столь полюбившиеся сильным мира сего, нужно было одно: уничтожить катаров подчистую, как бешеных собак. «Убивайте их всех! – готовы были воскликнуть многие феодалы, купцы, попы. – На том свете Господь узнает своих!»

Распространилась катарская ересь прежде всего в Южной Франции. Многие знатные семейства здесь были заражены ею. Это грозило новыми потрясениями католической церкви. В ее теле стал растекаться яд, от которого одна за другой отмирали целые общины.

За полтора века до описываемых событий, в 1054 г., окончательно рассорились римская и греческая церкви. Теперь же из-под власти Рима могла выйти еще одна обширная область Европы – Южная Франция. Католические священники пытались обратить заблудших братьев в истинную веру, но успеха им это не принесло. И тогда грозные слова церковных иерархов сменились делом. Страшным делом!