100 великих речей

Протопопову вменялись в вину нарушение прав граждан Харьковского уезда, а именно: нанесение побоев кулаками, ногами и палкой крестьянам Слепушенко, Серому и Старченко; незаконные аресты; угрозы «бить морды городовым», если те не будут отдавать ему честь, а тысячному сельскому сходу – «перебить половину» собравшихся; запрет подавать ему жалобы и прошения и заявление, что «жалобы будут на морде, а прошение на задней части тела».

Произвол земского начальника вызвал «беспорядки в слободе Должике, результатом коих были вызов войск для восстановления порядка, суд над 18 крестьянами этой слободы и присуждение 10 из них в арестантские отделения с лишением прав и 4 к содержанию в тюрьме». Сам Протопопов гордился своим самоуправством, заявив на суде: «Я всегда бил и буду бить мужиков». В заключительном слове он объяснил свою горячность молодостью (хотя ему исполнилось 30 лет), неопытностью и раздражительностью, но гневная речь А.Ф. Кони расставила всё по своим местам и имела решающее значение в утверждении обвинительного приговора Харьковской палаты. Да и чем можно было возразить обер-прокурору, скажем, на это:

«…Подсудимый объясняет, что Серый будто бы выразил нежелание «идти к начальнику», но судебным следствием это ничем не подтверждено, а удостоверено лишь то, что при самом входе Серого в волостное правление Протопопов спросил его: «Слыхал ли ты о новом законе?»[11] и начал его бить кулаками по лицу, говоря: «Я вас выучу по-своему, чтобы вы знали новые порядки». Обучение продолжалось четверть часа, и притом так усердно, что не только лицо Серого было разбито в кровь, которая перепачкала и его одежду, но Протопопов не пожалел и собственных рук, разбив себе на них пальцы. Затем без всякого протокола Серый был посажен в карцер».

Или на это:

«Звание кандидата прав обращается в пустой звук, по отношению к человеку, действия которого обличают в нем кандидата бесправия… Он (Протопопов. – В.Л.) не может, без опасения причинения дальнейшего вреда поручаемому ему делу, оставаться матросом на корабле государственной службы. Его следует высадить за борт, и когда он, предавшись частной жизни, сольется с массою людей, не имеющих никакой власти, он взглянет на последнюю снизу вверх и, вероятно, поймет, как дурно для других и опасно для себя распоряжался он тою властью, которая была ему с доверием дана…»

И, наконец, на это:

«Вся известная нам по делу деятельность его… представляет нечто вроде музыкальной фуги, в которой звуки раздражения и презрения к закону всё расширяются и крепнут, постоянно повторяя один и тот же начальный и основной мотив – «побить морду». И этими-то средствами думал он внушить спокойствие, уважение к старшим и к порядку, зная, что именно этих-то средств, о которых ходили смутные и злые толки, и боялся тот народ, с которым ему нужно было стать в близкие отношения. Он думал внушить не опасение законной ответственности, а просто житейский страх. Но одним страхом, и только страхом не поддерживается уважение и не создается спокойствие. Имея возможность рассеять ложные слухи о «новом законе», Протопопов, безрассудно относясь к своей задаче и грубо-самонадеянно к области своей деятельности, так «по-своему учил новым порядкам», что усиливал волнение и, предшествуемый правдивыми, к сожалению, слухами о своих подвигах, дал в Должике окончательный толчок возродившимся беспорядкам… Поэтому надлежит признать, что фактическая сторона обвинения доказана и что с этой точки зрения приговор палаты должен быть утвержден».

Правительствующий Сенат утвердил обвинительный приговор судебной палаты.

P.S. Сегодня речь А.Ф. Кони видится наивной и беззубой. Более чем столетнее, постоянно совершенствующееся лицемерие привело к тому, что морды подозреваемым открыто не бьют, но неправым судом всевластные и безотчетные чиновники обращают судьбы несчастных в прах. И никакие речи адвокатов помочь обвиняемым не в силах.

Ниагарская речь Теслы (1897)