100 великих тайн дипломатии

«Нам объявили, что направляющиеся на постоянное жительство в Израиль должны занять одну половину самолета, где с ними проведет беседу специальный инструктор, а едущие в другие страны должны сидеть в другой половине и ждать дальнейших распоряжений. Вена была почти для всех транзитным городом, очень немногие там оставались. Но мы с мужем захотели поселиться именно там. Когда мы прилетели, нас посадили в небольшой автобус и повезли в центр. Будущих израильтян вместе с инструктором агентства «Сохнут», ведавшего приемом эмигрантов, отправили в предместье Вены – в охраняемый лагерь Шёнау. Остальных развозили по базовым отелям. Таких отелей в Вене было два. Большинство приезжих останавливались в отеле «Zum Türken» в 19-м районе города. Некоторые жили в пансионе «Беттина», названном так в честь хозяйки. Там оказались и мы. Эмигрантов размещали по номерам и выделяли им ежедневный рацион, на который предстояло существовать в ожидании отъезда к месту назначения. Пансион был похож на коммунальную квартиру или общежитие. Нам выдали несколько шиллингов. Сейчас довольно сложно найти тех гостиничных работников, которые селили эмигрантов: здесь нет специальных архивов и не хранят документов, ведь через них проходило множество людей. Я знала лично только хозяев, но владелец отеля давно умер, а прислуга теперь постоянно меняется» (Интервью с Ниной Вержбицкой. Вена, 2007).

Здесь, очевидно, в воспоминания Вержбицкой вкралась ошибка: в конце 70-х будущих израильтян могли отправлять только в лагерь Красного Креста Вёллерсдорф: Шёнау был уже закрыт. Однако это название – Вёллерсдорф – так и не прижилось.

Эмигранты 70-х годов

Артист оригинального жанра Борис Амарантов несколько лет был в СССР «отказником» – человеком, ожидавшим выезда из страны. Он прилетел в Вену 10 августа 1977 года и за четыре месяца ожидания успел довольно много увидеть. В его иностранном паспорте значилось – «артист русско-еврейского происхождения»: это была необходимая формальность для эмиграции из СССР. Из его писем можно узнать, что всю пересылку он получал через эмигрантскую службу «Харел» (Harel). Он писал, что «деньги дают здесь только по 50 шиллингов, что все равно что 3 рубля в день. А мясо в магазине стоит 300 шиллингов». Тем не менее он устроился неплохо, купил костюм, даже излечил мучившую его долгие годы язву: «Желудок не болит. Здесь все, все, все другое. Вода другая. Ем бананы. Питаюсь хорошо, хоть и денег нет. Что Бог пошлет, то и ем». И через месяц снова: «Желудок, к огромному моему удивлению, не болит. Не знаю даже, в чем дело, может, в перемене климата и места. Думаю, и то и другое». Амарантов посетил местное шоу: «Эстрада здесь очень и очень сильная. Жду в Вене возможности выступить, но сейчас это невозможно, ибо все, все, все в отпуске».

«Странно, что он это написал, – прокомментировала Нина Вержбицкая, тоже эмигрантка, оказавшаяся в Вене одновременно с артистом, но никогда с ним не встречавшаяся. – Вы говорите, он не знал немецкого. А эстрада-то была преимущественно текстовой – политической и сатирической. В конце 70-х годов в Вене было два известных эстрадных кабаре – «Мулен Руж» и «Макс». «Мулен Руж» во многом копировал знаменитый парижский мюзик-холл. А «Макс» напоминал варьете или кафешантан с куплетами».

Хотелось проверить ее слова и погрузиться в эстраду той эпохи, но найти в Вене упоминания этих кабаре и их представлений оказалось практически невозможно: они ушли в прошлое и давно забыты. Все музыкальные и эстрадные жанры монополизировал Моцарт…