100 великих тайн дипломатии

Однако слова Никольсона грешат чрезмерной эмоциональностью, порой весьма странной для опытного дипломата. Во-первых, продлить мировую войну на два года едва ли могла такая страна, как Болгария; во-вторых, у Болгарии имелись свои основания для обиды на недавних союзников. Даже оценка ситуации известного своей политической беспринципностью министра иностранных дел Англии Эдварда Грея выглядит более профессионально. Он оппонировал своему соотечественнику и коллеге в этом вопросе. Грей справедливо замечал, что после балканских войн «Болгария, чьей армии принадлежит главное участие в победе над Турцией, не получила выхода к морю. Румыния получила область, принадлежавшую Болгарии, а Греция и Сербия получили территории и порты, которые до того, в случае изгнания турок из Македонии, рассматривались как законные цели болгарских устремлений» (Grey of Follodon. «Twenty-five years»). Таков был вполне объективный взгляд на происходящее. В то же время Нотович, с одной стороны, подтверждает точку зрения Грея: «Болгария ненавидела Сербию так же, как Румынию и Грецию, не доверяла всем трем, горя желанием отомстить», с другой – пеняет Грею на «неосведомленность и доверчивость», проявившиеся в его предложении «рассматривать Грецию как союзную державу» «в случае заключения Турцией союза с Австрией и Германией» («Дипломатическая борьба в годы Первой мировой войны»). Грей, по мнению советского историка, не видел в тот момент опасности нападения Болгарии на Сербию. Собеседник Грея, русский министр Сазонов, тогда выразил ему полное согласие, но таковы уж дипломаты: соглашаясь с кем-нибудь, они чаще всего прячут фигу в кармане, потому что преследуют собственные интересы. Отсюда мораль: если беседующий с вами дипломат слишком доволен вашим мнением, опасайтесь ошибки.

Изменения границ балканских стран после Второй Балканской войны. 1813 г.

Сазонов, по словам Нотовича, «видел в Греции фаворита Англии и Франции и соперницу по дележу турецкого наследства, <…> допускал выступление Турции на стороне Германии, но считал, что это выступление будет направлено против Болгарии, которая не пропустит турецкие войска против Сербии и Греции».

Итак, славянская Болгария в своих ущербных границах оказалась обижена результатами балканских войн, в том числе и на славянских союзников. Турция также обижалась на Германию, которая не очень торопилась помочь ей вернуть утраченные территории. Италия втайне от других придумывала, как ей обмануть почивавшую на лаврах формальную союзницу Австро-Венгрию, где наряду с другими народами томились итальянцы, а заодно – как отделаться от неприятного пораженческого привкуса затяжного итало-турецкого конфликта в Триполи и решить собственные внутренние проблемы с сильно полевевшим и покрасневшим населением.

Запутанность европейской политики начала ХХ века, ущемление национальных интересов одних стран и временный успех горстки других, геополитические устремления опытных мировых держав и формирование у них на глазах новых государств – лидеров с милитаристскими наклонностями – такова была картина Европы, не предвещавшая ничего хорошего в самом ближайшем будущем.

Вокруг македонского вопроса

Впервые македонский вопрос возник во время Берлинского конгресса, пересмотревшего результаты Русско-турецкой войны 1877–1878 годов. Первоначально Сан-Стефанский мир предполагал создание Болгарского княжества, в состав которого должны были войти Македония, Добруджа и Южная Фракия. Но в результате Пиерийского восстания, поднятого греками Македонии против болгар, пришлось пересматривать Сан-Стефанский мирный договор на Берлинском конгрессе 1878 года. В результате Македония осталась в Османской империи. Но на этом македонский вопрос не прекратил своего существования. Теперь уже болгары в Македонии требовали пересмотра договоренностей, прибегнув к восстанию. Была даже создана комиссия, разрабатывавшая самоуправление, но в те годы власть султана не допускала таких вольностей.

В начале ХХ века распалась Османская империя и возникли новые возможности для решения вопроса о Македонии.

Македонцы-радикалы