Имя Андрея Куркова у всех на слуху. Точнее будет сказать, что у читателей «на глазу», а у критиков – на языке: как-то неудобно игнорировать автора, которого читает пол-Европы. «Литературоеды», как обычно, ломают копья: одни солидарны с читателями и твердят, что Курков сказал веское слово в литературе; другие объявляют его бездарью, «тенью» писателя, нехотя признавая, что Курков «действительно, самый известный писатель нашего времени». Критик А. Лиховод, назвав его «местным классиком», делает лихой вывод о курковских произведениях: «Это тот самый гибрид бульварного детектива с популярным психоанализом по старине Юнгу, который в последние годы стал основным магистральным жанром всей международной буржуазной литературы. Заурядное развлекательное чтиво с претензией на легкую интеллектуальную заумь…» А пока «литературоеды» спорят, в какой ящичек следует складывать прозу Куркова, издатели всего мира откликаются на повышенный читательский спрос огромными тиражами его книг. И хотя в предисловии об авторе сообщается или мало, или ничего, а придворным биографом Андрей Юрьевич еще не обзавелся, сам он, как человек открытый, весело и достаточно откровенно описывает в многочисленных интервью свой тернистый путь к литературному Олимпу.
Родился Андрей 23 апреля 1961 г. в селе Будогощь Ленинградской области, но уже через три года семья Курковых перебралась в Киев, который писатель и считает своим родным городом. Первым его «произведением» стало написанное в семилетнем возрасте стихотворение «Жили-были три дружка, три веселых хомячка…». А дальше, как и положено мальчику из государства, строящего светлое будущее, последовал «опус про дедушку Ленина». И конечно, по окончании школы Андрей попытался поступить на факультет журналистики, но пришлось довольствоваться курсами дезинфекторов и японского языка. Языки вообще давались Куркову легко. Он не только осилил неподъемный японский, но окончив Киевский государственный педагогический институт иностранных языков (1983 г.), свободно владел французским и английским, за которыми последовали польский и румынский. Сейчас же иностранных набирается восемь. «Они дались мне легко. Благодаря отличной памяти, натренированной на кактусах. У меня была одна из самых больших коллекций этих растений в Украине. В восемь лет я знал около 10 тысяч ботанических терминов на латыни», – вспоминает Андрей Юрьевич.
Но кем бы поначалу ни работал Курков, «дипломированным» дезинфектором или культмассовиком в санатории в Пуще-Водице (заочно он окончил Московский университет культуры), он постоянно писал. Даже в армии. Правда, «к тому времени я успел проиграть собственную войну. Работая редактором в издательстве "Днипро", случайно накрыл на плагиате трех членов Союза писателей и членов партии. По наивности заявил об этом в открытую. Они начали меня выживать и таки выжили». Поэтому одесская тюрьма, где Андрей служил «по огромному блату» охранником, показалась ему раем. Именно там к уже накопившимся трем сотням рассказов в стиле Д. Хармса и бесконечному сатирическому роману «История города Среднеграда» он прибавил «Не приведи меня в Кенгаракс», «11 необыкновенностей» и забавную сказку для детей о рыбке, которая жила в чайнике. Правда, рукописи нигде не принимали – они плохо вписывались в господствовавший тогда социалистический реализм, хотя многие признавали, что написано сильно. Вот как говорит о романе «Не приведи меня в Кенгаракс» писатель А. Головань: «Здесь ты, как мастер международного класса, уверенно и методично посылаешь в десятку одну пулю за другой. Таких мест много, все не перечислить, например, рассказ о лошадях из шахты, "факел", Клавдия Николаевна и Паша, Кенгаракс и поле, пенсионер огромного значения и т.д.».