100 знаменитых символов Украины

Как должен сниматься советский фильм о Великой Отечественной войне? Он должен сниматься правильно. Что это значит? О, это целая наука — тысячи чиновников и кинокритиков хорошо жили, ели и пили, благодаря хорошему знанию этой науки. Во-первых, фильм должен быть идеологически выдержан. Во-вторых, в нем должны обязательно быть гениальные советские военачальники, например Жуков. Да и присутствие мудрого товарища Сталина (по крайней мере, так было в эпоху «застоя») тоже не помешает. Жуков на передовой, Сталин с трубкой в своем кабинете в Кремле перед большой картой боевых действий. А все остальные выполняют их приказания. В-третьих, война должна быть победоносной. В-четвертых, война обязана быть конкретной, то есть рассказывать о каком-то определенном сражении или операции. В-пятых, в-шестых… Все правильно, все идеологически выдержано.

В общем, в вышедшем в 1974 году фильме режиссера Леонида Быкова «В бой идут одни „старики“» всего вышеперечисленного не было. Не присутствовали Сталин с Жуковым, вообще не было военачальников высокого ранга, не было идеологии, отсутствовала конкретика. Зато было много музыки, песен, шуток, любви, простых человеческих взаимоотношений. И потому фильм вызвал не то чтобы неудовольствие, но какое-то раздражение у критиков. «Фильм наивный и простой до смешного, — писал один из кинодеятелей. — Наспех склеенный, без особых режиссерских изысков. Сценарий легковесный, все персонажи напоминают опереточных героев». А министр культуры УССР отрезал: «Такого на войне быть не могло. Летчики не вернулись с заданий, а в картине их боевые товарищи песни поют».

Но была и другая реакция, другие мнения. Когда проходила сдача (этот термин в советском кинематографе означал предпремьерный просмотр картины специальной комиссией) «Стариков», то присутствовавшие в зале заметили, что главком ВВС, легендарный маршал Покрышкин, ставший во время войны трижды Героем Советского Союза, не стеснясь вытирает крепко сжатым кулаком слезы. А когда фильм пустили в прокат, вслед за Покрышкиным плакала вся страна…

Сколько же их было, таких мальчишек шестнадцати-семнадцати лет, которые рвались на войну, осаждая военкомов, боялись не успеть, боялись, что их товарищи, которым повезло быть на год-два старше их, разгромят фашистов. А они так и останутся тыловыми мальчиками, с войны придут герои, а им останется только слушать их рассказы…

Война уже подходила к концу, когда Лене Быкову наконец-то повезло. В 1943 году он явился в военкомат и, прибавив себе три года, потребовал отправить его на фронт. Но хитрость его была шита белыми нитками — не надо было даже смотреть в его документы, а достаточно было просто взглянуть на маленького подростка с «вечно детским» лицом. Лишь через два года ему все же удалось поступить в Ленинградскую школу летчиков. Но через месяц, во время приезда очередной комиссии, Леонида отчислили из школы. Все из-за того же маленького роста.

…В 1942 году в 5-й гвардейский истребительный авиационный полк прибыло пополнение. Все как один вчерашние курсанты, ведь жизнь летчика-истребителя на война коротка, как миг. Среди прочих был молодой летчик Виталий Попков. Начало его боевого пути было, прямо скажем, не слишком удачным. Он готовился к долгожданному первому вылету, уже держал в руках штурвал, когда неожиданно к самолету подбежал один из командиров и буквально выкинул Попкова из кабины. За что, почему? Командир действовал строго по инструкции — в кабине самолета, тем более готовящегося к взлету, не должно быть посторонних. А тут за штурвалом какой-то сержант в затертой форме. Разумеется, командир тут же принял меры. И только потом выяснилось, что отныне летные школы будут выпускать летчиков не в звании младших лейтенантов, а сержантами (отсюда и «затертая» форма, не идущая ни в какое сравнение с офицерской).

Естественно, что после этого случая Попков стремился доказать всем, что он настоящий летчик. И «доказал». Как только ему все-таки разрешили первый полет, он сразу же начал демонстрировать свое мастерство — а как же, он ведь настоящий летчик, а не кто-нибудь. Штопор, пике, пролет на малой высоте, едва не касаясь крылом головы командира полка, который, надо сказать, очень своеобразно оценил лихачество молодого летчика. «Показал класс? Молодец. Будешь дежурить по аэродрому, пока не посинеешь!» — произнося эти слова, комполка Зайцев сам посинел от злости, а стоявшие неподалеку молоденькие радистки тихонько хихикали. Позор, да и только…