100 знаменитых загадок истории

Потом были три года в кооперативном техникуме и шесть лет работы в сибирской потребкооперации. Чем он торговал, что организовывал? Пробел номер два – о Косыгине-кооператоре почти ничего не написано. Из его биографии выпадают целые куски: в 31 год работает мастером цеха, а в 35 – наркомом. Как, благодаря чему этот человек в рекордные сроки преодолел такие ступени партийно-хозяйственной иерархии, на каждую из которых в иную эпоху ушла бы целая жизнь, можно только догадываться. В сущности, обкомовский и ленгорисполкомовский периоды жизни Косыгина – тоже пробел.

Что же за человек был Председатель Совета Министров СССР? Порядочный, компетентный, работящий, жесткий, разумный… Хоть сколько-нибудь выпуклых, примечательных черт характера у него не было: премьер сам привел себя к чему-то среднеарифметическому. Идеальный исполнитель и строгий начальник, с приятными ему людьми он был дружелюбен и прост. Вот, собственно, и все. Советская власть сформировала особую породу людей: безликих исполнителей, всем удобных и со всем согласных функционеров. За карьеру аппаратчики подавляли в себе личность. Секрет их успеха в том, что они стали такими, как все. «Расчеловечивание» – нормальный путь ответственного работника. Косыгин выбрал иную дорогу: он закостенел в своем футляре, в броне из цифр и статистических сводок, за спасительным щитом партийных ритуалов. Близкие знали, что у Косыгина неплохое чувство юмора, все остальные видели лишь суровое, лишенное всякого выражения лицо да холодные глазки, пристально следящие за собеседником. Это была сталинская школа дрессировки. Стремление не высовываться Косыгин пронес через всю жизнь – о своей военной эпопее он, в отличие от многих других, не написал ни строчки. И хотя в блокадном Ленинграде об Алексее Николаевиче говорили очень хорошо, людей, которым помог, он как бы забыл. Цифры же продовольственных поставок, количество тонн топлива, завезенного на электростанции, и в старости помнил до последней запятой. Это неудивительно: Косыгин стал идеальным человеком-функцией, приспособленным для аппаратного выживания.

Будучи при Сталине лишь одним из завхозов, после его смерти он превратился в самостоятельную и очень сильную политическую фигуру. При Хрущеве он оказался сначала в опале, потом генсек его вернул – и благодарный зам вместе с Брежневым и Подгорным начал подготавливать его свержение. Все прошло благополучно, Брежнев и Косыгин по-братски поделили хрущевские кресла.

На мартовском Пленуме (1965 год) Брежнев выступил с докладом, представлявшим собой новую экономическую программу партии, настоящим автором которой был А. Косыгин. Речь шла о постепенном переводе социалистической экономики на рыночные рельсы, реформировании сельского хозяйства, освоении новых месторождений и территорий за Уралом, внедрении новых технологий; предлагалось и много других мер по ускорению развития экономики страны. Существует несколько версий, почему реформы провалились. Первая, «партийная», объясняет неудачу косной системой советского управления и монополией аппарата КПСС, который сопротивлялся любым нововведениям, так как успех реформ означал уменьшение власти бюрократии, прежде всего партийной. Вторая, «личностная», сводит все к особенностям личностей Брежнева и Косыгина, соперничеству между ними, ревности генсека к настоящему автору реформ – умнице и интеллектуалу.

Косыгина уважали и боялись. Он редко повышал голос, но его подчиненные ошибались лишь дважды – затем они вылетали из аппарата. Людей он держал на расстоянии вытянутой руки. Взяток не брал и одолжений не принимал. Дома же «железный» премьер был совсем другим. Там решения принимала жена, Клавдия Андреевна. После ее смерти в 1967 году рядом с Косыгиным женщин не видели. Он продолжал руководить правительством, но сохранять в себе бойцовские качества уже не мог.

В обыденной жизни премьер был почти аскетом: он почти не пил, отличался неприхотливостью в еде, ценил постоянный, достаточно узкий круг близких ему людей, госдач не любил. К середине 70-х годов его отношения с Брежневым стали портиться. Первое время генсек и предсовмина ладили, но потом Косыгин начал раздражать Леонида Ильича – главным образом своей компетентностью. К тому же стала захлебываться и сама реформа – чтобы из Косыгина получился Дэн Сяопин, ему, как минимум, были нужны китайцы. Его мнение все реже принималось в расчет. Один раз он настоял на своем, пригрозив отставкой. Брежнев испугался скандала, но больше подобные угрозы не повторялись: уходить Алексей Николаевич не хотел. Он терял уверенность в себе, осторожничал, все чаще прихварывал, постоянно вспоминал жену. Ему было очень одиноко, и броня, в которую он сам себя заковал, начала давать трещины – премьер уже не был прежним, «железным» Косыгиным.