1000 лет радостей и печалей

Горько разочарованные столь бесполезным ответом полицейские настояли на том, что его нужно отправить в Пекин для дальнейшего допроса. В ту ночь Сяовэй отлично спал, впервые в жизни попав в гостиницу. Полицейский велел ему спать на кровати, а сам улегся на полу рядом с дверью, чтобы тот не сбежал. На следующее утро его ждало еще одно приключение: он впервые в жизни летел на самолете.

Других тоже задержали, в том числе моего соавтора Лю Чжэнгана, моего бухгалтера и еще одного коллегу — и никто не знал, куда их увезли. Квартиру Ван Фэнь обыскивал десяток полицейских, которые сделали опись ее имущества и все сфотографировали. Ее дважды вызывали в полицейский участок, где Ай Лао стоял грудью за мать и все время твердил полицейскому «до свидания», пытаясь таким образом прекратить допрос.

На следующий день после моего задержания в интернете появилась порочащая меня статья. Согласно информационному агентству «Синьхуа», меня подозревали в уклонении от уплаты налогов и взятках от иностранцев. «Ай Вэйвэя называют художником, но на самом деле он политический оппортунист». Нанятые государством онлайн-комментаторы придумывали небылицы, ставящие под сомнение мою порядочность и оскорбляющие мать, Ван Фэнь и даже сестру Линлин, с которой мы почти не общались.

Пятого апреля мои подписчики в Twitter запустили онлайн-кампанию под лозунгом «Свободу Ай Вэйвэю», которая вскоре набрала более тысячи семисот подписей. Ай Сяомин, ученый и режиссер из Гуанчжоу, опубликовала открытое письмо, которое начиналось с заявления: «Сегодня каждый из нас стал Ай Вэйвэем». В письме были такие слова: «Ай Вэйвэя забрали. Вероятно, он вернется через пару дней, но, возможно, лишь через много лет. Но его аудитория насчитывает сотни тысяч людей, в большинстве своем молодых. У Ай Вэйвэя останется эта аудитория, и бесчисленное множество людей будут следовать его идеалам и осуществлять их на практике. В этом смысле Ай Вэйвэй победит, что бы ни случилось».

Отовсюду звучали призывы освободить меня. Огромное количество сочувствующих выкладывали на своих страничках мою фотографию, иностранные художники и организации подписывали письма протеста, а лондонская галерея «Тейт Модерн» даже разместила на фасаде гигантскую надпись «Свободу Ай Вэйвэю». В Гонконге изображение моего лица нанесли краской на пешеходные переходы и в метро, а по ночам проецировали его на стены барака, где размещались китайские военные. Госсекретарь США Хиллари Клинтон публично выразила свою озабоченность, а лидеры Германии, Великобритании и Франции отправили совместное письмо властям Пекина, в то время как Европейский союз выпустил ряд заявлений. Позже полицейские мне говорили, что, если бы не весь этот «шум», меня могли выпустить куда раньше.

Мое исчезновение воскресило в памяти матери проявления несправедливости, которые пришлось пережить моему отцу. Вопреки советам друзей и родственников, она опубликовала в интернете объявление «о пропаже человека», потому что к своим семидесяти восьми годам приноровилась обходить запреты ради того, чтобы оставаться в курсе происходящего со мной.

Мое освобождение стало такой же резонансной новостью, как и задержание. Утром 22 июня начали появляться твиты о моем предстоящем освобождении, и, когда я добрался до студии в Цаочанди, иностранные репортеры уже толпились там в ожидании подтверждения информации. Новостное агентство «Синьхуа» выпустило сообщение о том, что принадлежащая Ай Вэйвэю компания FAKE совершила ряд правонарушений, среди которых уклонение от уплаты налогов и уничтожение вещественных доказательств, но благодаря сотрудничеству со следствием и по причине проблем со здоровьем меня выпустили под залог.

Некоторое время казалось, что жизнь вернулась в привычную колею. Когда я приезжал в свою мастерскую в арт-квартале Цзою, то слышал непрерывный лязг ударов металла по металлу, и звук то повышался, то понижался в постоянном ритме. За год до этого я купил более двухсот тонн искореженной арматуры из разрушенных вэньчуаньских школ и отправил ее в Пекин. Теперь десяток рабочих ковал каждый кусок стали, возвращая ему исходную форму — выпрямляя так, будто они только что сошли со станка. Весь этот шум наполнял меня благодарностью за то, что дело продолжалось даже во время моего заключения. Скульптурная инсталляция «Прямо» (Straight) потом будет выставлена на Венецианской биеннале 2013 года.

По всей студии были установлены дополнительные камеры слежения, и, чтобы облегчить себе жизнь, полицейские выстроили рядом с нами небольшое двухэтажное здание, так что могли наблюдать за происходящим прямо оттуда. Каждое утро туда заходили двое мужчин с черными портфелями и проводили там весь день. О всяком своем перемещении я должен был сообщать полиции, и на то, чтобы покинуть студию, требовалось их разрешение.