1000 лет радостей и печалей

Власть повсюду распустила свои щупальца, и я почувствовал себя уязвимым, хотя это было направлено не лично против меня, а против каждого человека, ведь у любого есть тайные слабые места, которые он пытается спрятать от других.

Несмотря на постоянную угрозу вмешательства со стороны государства, я теперь был полон решимости возобновить свои провокации. Моя война с властями была похожа на видеоигру: каждый раз, когда меня убивали, я возрождался. Власти могут использовать любые способы нападения или наблюдения за мной, но я могу обратить их себе на пользу с помощью публичной деятельности и изобретательных ответных акций, сохраняя роль, которой они опасались больше всего, — роль общественного активиста и художника. Свобода самовыражения стала главным смыслом моего искусства, потому что личная свобода — это высшая ценность.

В некотором смысле я был пессимистом, поскольку жил в эпоху, когда было невероятно трудно добиться даже малейших перемен. Но в то же время я был оптимистом, ведь тягу человека к свободе невозможно подавить — всегда находится способ так или иначе выразить ее.

В конце 2012 года я принял приглашение посетить первое выступление Элтона Джона в Пекине. Перед началом представления мы с Ван Фэнь повели Ай Лао за кулисы, чтобы познакомить его с британским певцом. Тот сидел в гримерке один, на рейле висел целый ряд концертных костюмов, а на столе были выложены очки всех вообразимых стилей. Элтон тепло поприветствовал нас и обнял Ай Лао, сфотографировался с ним и подарил очки с ярко-красными дужками.

На концерт пришло пять тысяч восторженных фанатов, и Элтон Джон, исполнив первую часть песен, отошел от фортепиано, чтобы сказать речь. Он объявил, что посвящает свое выступление человеку, смелостью и идеями которого восхищается. А затем произнес мое имя. Дальнейшие его слова потонули в аплодисментах.

Среди зрителей я чувствовал себя не в своей тарелке. Но, услышав, как другой артист подчеркивает свою приверженность свободе художественного самовыражения, невзирая на последствия, воспрянул духом. Великодушный жест Элтона напомнил мне о дружбе моего отца и Пабло Неруды, которая преодолевала и огромное географическое расстояние между ними, и все препятствия на их пути. Потом я узнал, что после выступления гримерку Элтона оцепила полиция. Он больше не сможет приехать и снова выступить перед своими преданными китайскими поклонниками.

В мае 2013 года мой друг рок-музыкант Цзосяо Цзучжоу помог мне записать песню «Глупец Бои[45]», а также видеоклип, воссоздающий сцены моего заключения, подробности которого люди хотели узнать. Нашу первую совместную с Цзосяо рок-н-ролльную запись я опубликовал на YouTube под названием «Божественная комедия» (The Divine Comedy). Примерно в тот же период я закончил серию крупных скульптур под названием S.A.C.R.E.D[46]. С помощью шести стальных боксов мы реалистично воспроизвели шесть сцен из моей жизни в заключении, подобно тому, как диорамы иллюстрируют жизнь первобытного человека. Когда эту работу выставили в Венеции, моя мать, которой на тот момент пошел девятый десяток и для которой это была ее последняя в жизни поездка за границу, смогла заглянуть через крошечные окошки в каждый из этих металлических боксов и получить представление о том, как я провел тогда восемьдесят один день.

В качестве более изящной формы протеста я придумал следующее: за воротами студии я прислонил к молодому дереву гинкго велосипед и ежедневно в девять утра клал в его корзинку букет свежих цветов, делал фото и выкладывал его в Instagram[47]. Я начал пользоваться Instagram[48] 7 августа 2011 года, через полтора месяца после освобождения из-под стражи, и делился там происходящим в своей жизни и селфи с новыми знакомыми. Теперь я намеревался каждый день выполнять этот ритуал с фотографией свежих цветов, пока мне не вернут паспорт и свободу передвижения. Цветы служили живым символом потери свободы и в легкой, лиричной форме демонстрировали стойкость — молчаливые и прекрасные, каждый день при любой погоде они неизменно были свежими. Искусство всегда связано с неопределенностью жизни, а эмпатия и доверие — неотъемлемые условия плодотворной дискуссии. Акт возложения цветов в корзину велосипеда устанавливал именно такую связь. Можно было заставить исчезнуть меня, но не искусство, ведь и поэзия моего отца продолжала жить в памяти людей, даже когда сам он находился в ссылке.