Читаем 1000 лет радостей и печалей полностью

Линь Бяо был высокопоставленным генералом, отцом-основателем КНР, а в ходе «культурной революции» сыграл ключевую роль в триумфе Мао над противниками. Но их отношения испортились, что в конце концов привело к катастрофе. Попытка Линь Бяо сбежать в Советский Союз была серьезным ударом по репутации Мао, и после этого он был сам не свой.

Двадцать первого февраля 1972 года произошло нечто еще более поразительное. В Пекине приземлился самолет с Робертом Никсоном на борту — первым американским президентом, прибывшим в КНР. Визит Никсона стал знаком внезапной оттепели в многолетней холодной войне, ничего подобного никто в Китае не ожидал. Семь месяцев спустя премьер-министр Японии прилетел в Пекин, и через несколько дней Китай и Япония объявили о нормализации дипломатических отношений. В свете этих событий журналист Эдгар Сноу, который рассказал миру о Яньане в своей книге «Красная звезда над Китаем» (Red Star Over China), снова приехал в Китай и спросил Чжоу Эньлая, жив ли еще поэт Ай Цин. «Да, — последовал ответ. — Он набирается жизненного опыта в Синьцзяне».


По возвращении из «маленькой Сибири» в Шихэцзы нас разместили в гостинице производственного корпуса — трехэтажном здании, стоявшем на видном месте на перекрестке в самом центре города. Там нам выделили две комнаты друг напротив друга, и наша жизнь сразу стала приятнее благодаря отоплению и электричеству. Меня уже зачислили в первый класс средней школы, той самой, где я успел какое-то время поучиться несколько лет назад. Меня назначили старостой, мой рисунок висел в школьном коридоре, а одно из сочинений поместили на доску объявлений.

Само собой разумелось, что отличники вроде меня должны вступать в комсомол — организацию, созданную отчасти для поощрения достижений, а отчасти для того, чтобы формировать мировоззрение молодых людей и готовить их к вступлению в Коммунистическую партию. Как сказал секретарь комсомола, если меня не принять, будет сложно объяснить, почему приняли тех, у кого оценки хуже. Однако моя кандидатура оказалась спорной: некоторые сторонники жесткой линии подвергли сомнению мою благонадежность (ведь мой отец был «правым элементом») и потребовали, чтобы я отрекся от него. Но победили те, кто меня поддерживал, — они говорили, что правильное образование сделает из меня человека. Так что меня приняли в комсомол, и я в первый — и последний — раз в жизни стал членом политического объединения.

Во время учебы в средней школе Шихэцзы я познакомился с Чжоу Линь, которая потом сыграет важную роль в моей жизни. Спокойная, независимая Чжоу Линь была на три года старше меня и тоже из Пекина и то ли из-за своего поведения, то ли из-за манеры одеваться выделялась на фоне остальных девушек. Она частенько приходила к нам в гости по выходным и выбирала что-нибудь почитать на книжных полках, потом привязывала стопку книг и журналов к багажнику велосипеда и уезжала, а через неделю возвращала их.


В мае 1972 года Чжоу Эньлаю диагностировали рак, и силы стали его покидать. Дэн Сяопину, отправившему Мао из провинции Цзянси два письма с самокритикой, разрешили вернуться и восстановили его в должности вице-премьера. Другие пострадавшие в начале «культурной революции» за то, что «шли капиталистическим путем», также потихоньку стали возвращаться на свои прежние посты.

Отец уже давно заметил, что стал хуже видеть, но списывал это на плохое освещение в землянке. И только по возвращении в Шихэцзы он сходил к окулисту и узнал, что полностью потерял зрение в правом глазу. Врач сказал, что это легко было предотвратить, обратись он за помощью раньше. Отец лишь печально улыбнулся.

Летом 1973 года он стал резко терять зрение и в левом глазу, настолько, что ему стало тяжело читать. Учитывая сложность случая, местные врачи не давали гарантий и посоветовали съездить в Пекин. На это нужно было получить разрешение на нескольких уровнях партийного руководства, вплоть до начальства Синьцзянского военного округа. Прошло пятнадцать лет с начала его ссылки, и наконец отцу (а вместе с ним и Гао Ин с Ай Данем) разрешили поехать в Пекин на лечение, а я оставался в Шихэцзы и продолжал ходить в школу.

В Пекине у родителей не было такого места, которое они могли назвать своим домом, их прежнее жилище заняли другие люди, и единственным вариантом было остановиться у Цзян Синин, младшей из двух моих теток. И без того невысокая Цзян Синин теперь еще и сгорбилась оттого, что годами подметала улицы, и ее слух испортился — приходилось говорить очень громко. В моих воспоминаниях из раннего детства, когда она жила вместе со старшей сестрой, хранится образ, как она с застывшей улыбкой на лице приходит с Сиданьского рынка, сжимая в руках пучок овощей и пакетик свиного фарша.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
Шантарам
Шантарам

Впервые на русском — один из самых поразительных романов начала XXI века. Эта преломленная в художественной форме исповедь человека, который сумел выбраться из бездны и уцелеть, протаранила все списки бестселлеров и заслужила восторженные сравнения с произведениями лучших писателей нового времени, от Мелвилла до Хемингуэя.Грегори Дэвид Робертс, как и герой его романа, много лет скрывался от закона. После развода с женой его лишили отцовских прав, он не мог видеться с дочерью, пристрастился к наркотикам и, добывая для этого средства, совершил ряд ограблений, за что в 1978 году был арестован и приговорен австралийским судом к девятнадцати годам заключения. В 1980 г. он перелез через стену тюрьмы строгого режима и в течение десяти лет жил в Новой Зеландии, Азии, Африке и Европе, но бόльшую часть этого времени провел в Бомбее, где организовал бесплатную клинику для жителей трущоб, был фальшивомонетчиком и контрабандистом, торговал оружием и участвовал в вооруженных столкновениях между разными группировками местной мафии. В конце концов его задержали в Германии, и ему пришлось-таки отсидеть положенный срок — сначала в европейской, затем в австралийской тюрьме. Именно там и был написан «Шантарам». В настоящее время Г. Д. Робертс живет в Мумбаи (Бомбее) и занимается писательским трудом.«Человек, которого "Шантарам" не тронет до глубины души, либо не имеет сердца, либо мертв, либо то и другое одновременно. Я уже много лет не читал ничего с таким наслаждением. "Шантарам" — "Тысяча и одна ночь" нашего века. Это бесценный подарок для всех, кто любит читать».Джонатан Кэрролл

Грегори Дэвид Робертс , Грегъри Дейвид Робъртс

Триллер / Биографии и Мемуары / Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза