1000 не одна ложь

Ночью она возвращалась, проклятая тоска… наваливалась вместе со слабостью и дикой усталостью. Я безумно тяжело переносила смену климата. С жары вернулась в наступающие холода и меня постоянно знобило. То в жар бросало. То накатывали приступы тошноты и головокружения. Особенно по вечерам, после долгих скитаний по городу в поисках работы.

Я смотрела в окно на то, как начинают желтеть листья, как умирает лето вместе со мной, и капли дождя похожи на слезы, они катятся по стеклу и у меня по щекам. И кажется плывут перед глазами… Ухватилась за подоконник и прислонилась к нему пылающим лбом.

— Что такое, дочка? Опять плохо?

— Голова закружилась. Никак не привыкну к климату.

— Анализы сдай после поездки своей. Может, гадость оттуда какую-то привезла.

— Я вчера была у врача и все сдала, мам. Завтра получу результаты. Все хорошо. Я уверена. Просто усталость и безнадега эта.

— Ну да. Усталость и безнадега, а вид у тебя такой, будто из тебя всю кровь выкачали. Бледная, как смерть. Хоть бы матери рассказала, почему убиваешься так?

— Со мной все хорошо, мамочка. И будет еще лучше. Я к Бусе пойду. Она сегодня плохо спит и вертится.

* * *

Я вышла из здания офиса и в отчаянии стиснула кулаки. Мне в очередной раз отказали. Сейчас не нужны ни преподаватели, ни переводчики. От разочарования я почувствовала, как слезы потекли по щекам. Ну почему? Почему мне так не везет особенно сейчас? Особенно, когда я узнала и… все так против.

— Ты с ума сошла? — зазвучал в голове голос матери. — Скажи мне, ты ненормальная? Мы из-за тебя и так еле концы с концами сводим. Делай аборт. Успеешь еще. Срок не большой. Еще одну безотцовщину плодить. Люди и так косо смотрят. Отец… отец выгонит тебя.

— Я… я найду работу, я устроюсь обязательно. На третьего ребенка выплаты будут, плюс декретные. Мам… мы справимся.

— Я знала, что это не смена климата. Знала. Чувствовала.

— Мамаааа, пожалуйста. Нельзя так. Это же ребенок, он ни в чем не виноват… Мам.

— Не знаю… это ужасно. Мне так стыдно за тебя. Так стыдно. Что соседи скажут и люди? Что ж это за позор на нашу голову и за что?

— Я найду квартиру и съеду.

— Съедет она. Куда? С двумя детьми. Ладно… потом поговорим. Я сейчас даже думать об этом не могу.

С очередным отказом домой ехать не хотелось, я села на лавку и закрыла лицо руками. Устала. Смертельно устала от всего. Ну как же так? Неужели я не смогу прожить без его денег? Неужели придется взять их с той проклятой карточки?

Но от ребенка я не избавлюсь. У меня рука не поднимется… я не смогу. Это же мой ребенок. Может, это мой сыночек вернулся ко мне.

Зазвонил мой сотовый, и я долго искала его в сумочке. Нашла, но звонить прекратили, и я в отчаянии побила сотовый о колено. Наверное, звонят насчет работы, и я не ответила. Но звонок раздался снова. Я тут же нажала на кнопку вызова.

— Да.

— Анастасия Александровна?

— Да. Да, это я.

— Здравствуйте, меня зовут Лейла, и я звоню насчет работы. Вам удобно говорить?

— Да, удобно. Конечно. Что за работа?

— В корпорацию "Винтер Диамонд" требуется переводчик с арабского на полную ставку.

— Ооох, а что это за корпорация?

— Продажа алмазов и изделий из драгоценных камней. Первый филиал, который открылся в России на прошлой неделе. Нужен переводчик-консультант по связям с общественностью и работой с российскими партнерами. Вас могла бы заинтересовать данная вакансия?

— Да. Конечно, да. Это очень интересно.

— Вот и хорошо. Но вначале надо пройти собеседование с хозяином корпорации.

— Да. Я обязательно приеду. Куда надо ехать?

— Я пришлю вам координаты и время в смс. Скорее всего, это будет завтра во второй половине дня.

— Простите… а каков будет оклад?

— Вы обсудите это на месте с хозяином и главным директором.

Она отключилась, а я завизжала от радости. Вытерла слезы, вскочила с лавки и помчалась на остановку. Ничего. Все будет хорошо. Все наладится. Я в это верю.

— Что за корпорация? Ты смотрела?

— Да, нашла в интернете. Действительно только открылась. Огромный концерн, мам.

— А кто хозяин?

— Там указано только имя заместителя директора. Я проверила, он довольно известный человек в Саудовской Аравии. Так что, я думаю, там будет отличная зарплата.

— Дай-то бог. Ты подумала о нашем разговоре?

Я застыла у зеркала с помадой в руках.

— Да, подумала. Я оставлю ребенка, мама.

Она всплеснула руками.

— Вот сейчас, когда нашлась такая работа? Думаешь, им нужна будет беременная сотрудница?

— Я могу долгое время не говорить, потом доказать, что я хороший работник и…

— Ты все еще живешь в сказках.

— Я просто не могу избавиться от него, мама… он же живой. У него сердце бьется. Понимаешь?

— Да что там у них бьется на этом сроке. Сгусток мяса, ничего не чувствует и не знает.

— Мама, у зародыша уже с пятой недели пульсирует сердечко, а значит, он живой.

— Какие же все это глупости.

— Ты в церковь ходишь, молишься, по праздникам не шьешь и не работаешь, грех, говоришь, а дитя убить, значит, не грех?

Я поправила волосы, заколола их за ушами и оставила распущенными.

— Иди в белом. Тебе идет белый. Ты в нем очень нежная. А в красном и черном вульгарно.