11/22/63

— Нет! Если в вас нет ни грамма совести, чтобы вытянуть меня из канавы, в которой я застрял, то хоть оставьте меня в покое, идите своей дорогой!

Но они уже раздрочились и просто так отступиться не желали. Они собирались ограбить его даже на то мелкое дерьмо, которое он мог иметь, возможно, еще и побить, а перевернуть его, так это наверно.

Джейк с Джорджем слились воедино, и у обоих в глазах покраснело от злости.

Внимание поганцев все было направлено на старикана в инвалидной коляске, и они не заметили, когда я направился к ним по диагонали — точно, как тогда на шестом этаже Книгохранилища. От моей левой руки все еще было немного пользы, однако правая, укрепленная трехмесячным курсом физиотерапии сначала в Паркленде, а потом в «Эдемских садах», была в полном порядке. Ну, и были еще остатки меткости, благодаря которой я когда-то выступал третьим бейсменом в школьной команде[691]. Первый обломок цемента я влепил прямо в грудь тому, который засветил мне свою сраку. Он вскрикнул от боли и удивления. Все ребята — их там было пятеро — обернулись ко мне. И когда это произошло, я увидел, что лица у них такие же изъеденные, как и у той испуганной женщины. Парень с рогаткой, юный мистер На Хер, выглядел хуже всего. На том месте, где у человека торчит нос, у него не было ничего, кроме дыры.

Я перебросил второй кусок цемента из левой в правую и метнул его в самого высокого из ребят, одетого в огромные мешковатые брюки, подтянутые вверх так, что их пояс сидел у него едва ли не на груди. Он задрал руку, защищаясь. Камень ударил по руке, выбив из нее на землю папиросу. Лишь взглянув на мое лицо, он развернулся и побежал. Следом рванул и Голосракий. Осталось трое.

— Покажи им, как козлам рога вправляют, сынок!  — завопил старик в кресле-каталке. — Ради Христа, они этого заслужили!

Я в этом не сомневался, но их было больше, а мой боезапас закончился. Когда имеешь дело с подростками, единственный возможный способ победить в такой ситуации — это не выказывать страха, только натуральную грубость взрослого. Тебе нужно наступать, и именно это я и сделал. Я схватил правой рукой мистера На Хер за перед его рваной майки, а левой выхватил у него рогатку. Он вытаращился на меня, глаза широко раскрыты, но не пошевелился, чтобы организовать какое-либо сопротивление.

— Ты серло, — произнес я, приблизив свое лицо вплотную к нему…и начхать, что там не было носа. Он вонял потом, дурью и глубокой немытостью. — Что ты за серло такое, чтобы нападать на деда в инвалидной коляске?

— Что вы за…

— Чарли Блядь Чаплин. Тот, который ездил в Париж, где леди любят танцевать. А теперь пошел на хер отсюда.

— Отдайте мне мою…

Я понял, чего он хочет, и шарахнул ей его в центр лба. Брызнула одна из его язв, и боль, несомненно, была дьявольская, так как глаза у него наполнились слезами. Я же преисполнился отвращением и сожалением, но ничего из этого я старался не выказать.

— Ничего ты не получишь, серло, кроме шанса убраться отсюда раньше, чем я вырву из твоей, несомненно, гнилой мошонки твои никчемные яйца и запихну их в ту дыру, где у тебя должен был бы расти нос. У тебя один шанс. Пользуйся. — Я набрал в грудь воздух, и тогда закричал ему прямо в лицо, брызгая визгом и слюной. — Убегай!

Наблюдая, как они мчатся прочь, я почувствовал стыд и победную радость в очень равных пропорциях. Старый Джейк был мастером успокаивать разбуянившихся подростков в школьных коридорах в последнюю пятницу перед началом каникул, но выше этого его опыт и умения не простирались. Однако новый Джейк был отчасти Джорджем. А Джордж немало чего уже прошел.

Из-за меня послышался тяжелый приступ кашля. Это вернуло меня мысленным взором к Элу Темплтону. Управившись с кашлем, старик сказал:

— Приятель, я был бы готов выссать за раз пятилетнюю дозу почечных камней, лишь бы увидеть, как те зловредные похабники съебутся. Не знаю, кто ты, но у меня есть немного «Гленфиддиха»[692] — настоящего — и если ты вытолкнешь меня из этой проклятой канавы и довезешь домой, я поделюсь им с тобой.

Луна спрятался вновь, но когда она наконец-то вновь засветилась через прореху в тучах, я рассмотрел лицо этого старика. У него была длинная седая борода и трубочка, вставленная в нос, но даже через пять лет мне не составило труда узнать мужчину, который втянул меня в эту авантюру.

— Привет, Гарри, — произнес я.

Раздел 31

1

Он так же жил на Годдард-стрит. Я закатил его по пандусу на крыльцо, и там он уже добыл удивительно большую связку ключей. Недаром. Его передняя дверь закрывалась не менее чем на четыре замка.

— Вы арендуете или собственный дом?

— О, это все мое, — ответил он. — Хоть какое, но собственное.

— Рад за вас.

Раньше он снимал жилье.

— Вы так и не сказали, откуда знаете мое имя.

— Сначала давайте выпьем. Сейчас у меня действительно есть такая потребность.

Приоткрылась дверь в гостиную, которая занимала всю переднюю половину дома.