11 сентября

- У тебя ни с кем не получится, если будешь так думать. Девушки не любят закомплексованных мальчиков. Они любят смелых, дерзких и нахальных. Завтра в шесть часов жди меня на бульваре против дома с голяками.

С утра дул сильный ветер и шел дождь, он лил и лил, затапливая город, в лужах лежали первые желтые листья, все живое спряталось от воды, собираясь впасть в спячку, и никуда идти Варе не хотелось. Она уже жалела, что ввязалась в затею с Арсеньевым, и решила остаться дома, но, когда маленькая стрелка часов доползла до пяти, представила обескураженного Петюню, растерянно ходящего взад-вперед по бульвару под угрюмыми взглядами каменных мужей и дев, вспомнила некстати обязательную сестру и, вздохнув, стала собираться на свидание.

По дороге она загадала: если Петя будет с цветами, встретится с ним еще; если без - этот раз будет единственным и коротким. Но Пети не было вообще. У Вари от удивления даже прелестный ротик приоткрылся. Она развернулась и пошла назад, потом стала судорожно припоминать, не перепутала ли сама место и время, дошла до Сретенки и снова вернулась, как вдруг Петя вынырнул из-за ее спины, взлохмаченный, нелепый, с мокрыми волосами.

- Извини, Варька, у нас электричку отменили.

- И знать ничего не знаю, - отрезала Варя.

- Я и так рано вышел.

- Мужчина обязан все предусмотреть. Куда пойдем?

- В "Гном".

- Нет уж, хватит с меня баров!

- Тогда к моему дядьке.

- Какому еще дядьке?

- А у меня тут дядька-художник. У него мастерская рядом.

Варя никогда не бывала в мастерских у художников и посмотрела на Петю с уважением. Лопух лопухом, а родственников правильных имеет.

Двое двинулись вниз по бульвару. Петюня не верил своему счастью и сиял от восторга, а Варя воображала себя искушенной, познавшей отраву жизни молодой женщиной и снисходительно дарила сладкие плоды влюбленному в нее мальчику, ощущая, как плывет у него под ногами земля.

- А ты правда меня любишь?

- Правда.

- А почему так поздно написал?

Петя пожал худенькими плечами.

- Боялся? Разве это стыдно, дурачок? Я ведь могла тем временем другого встретить.

- И встретила?

- Много будешь знать... - Она щелкнула его по носу, прижалась к нему и положила худенькую узкую руку на свое плечо.

Вот и все, она королева, а он - ее единственный подданный. Что же, бывают маленькие королевства. А на бульваре все равно никого нет и некому видеть, с кем идет по лужам девушка голубых кровей из Последнего переулка.

Опустился сырой осенний вечер, туманный и теплый, какие случаются в середине сентября, фары машин, огни в окнах и уличные фонари светились в дымке. Они свернули с бульвара, нырнули в паутину переулков с внутренней стороны кольца, прошли мимо церквушки, монастыря и гаражей и оказались возле большого семиэтажного дома. По грязной лестнице поднялись под самую крышу. Петя нашарил под половичком ключ и открыл дверь.

- А где же дядя? - шепотом спросила Варя, вступая в большое чердачное помещение.

- На выставкоме.

Судя по всему, художник был человеком разносторонним: на иных полотнах были пейзажи и натюрморты, на других портреты, и очень много обнаженных женщин. На книжной полке стояли иностранные книги на русском языке, о которых Варя знала по рассказам мамы, не смевшей эти книги провозить, и среди этих картин и книг девушке вдруг стало ужасно весело. Это была какая-то странная, лихорадочная, едва ли не истеричная веселость. Она принялась танцевать, сама себе напевая, крутясь между одетыми и неодетыми женскими фигурами. Все плыло у нее перед глазами, и тело будто не принадлежало ей в эту минуту. Наконец она выдохлась, закачалась и рухнула прямо на недоуменного, молча глядевшего на нее Петю.

- Чаю хочешь?

"Эх, Петя, Петя, - подумала Варя. - Странный какой-то ты, но хороший, волнуешься, стараешься. Тебе бы попасть в хорошие руки..."

Ей вдруг захотелось сделать ему приятное.

- Петруччио, - сказала она шепотом, - а ты когда-нибудь целовался?

Петька набычился и замолчал.

- Хочешь, научу?

Она приблизила к себе его лицо.

- Не бойся, дурачок, губы разожми и слушайся меня.

Губы у него были припухшие, как у ребенка, и сам он показался ей в сумерках вовсе не противным - просто задержался в развитии. По паспорту восемнадцать, а выглядит на пятнадцать. Но ничего, подрастет, наверстает. Она целовала его, гладила по затылку, а перед глазами у нее стоял Андрей. И целоваться хотя и было приятно, но того тревожного и счастливого полуобморочного рижского страха Варя не ощущала - было просто ровно и хорошо.

- Зачем ты это делаешь?

- Тебе не нравится?

- Нравится.

- Что ж спрашиваешь, дурачок?

Петька осмелел, стал шарить руками по ее груди, пытаясь залезть под кофточку, и Варя принялась отбиваться:

- Все, Арсеньев, все. Ну не надо, не надо. Не надо так делать, пожалуйста. Что ты надумал? Ты должен меня слушаться. Я тебя взрослее, я опытнее, я женщина, наконец. Да перестанешь ты, в самом деле! Я сейчас рассержусь.

Глаза у Вари сверкнули, и Петя попятился.

- Никакая ты не женщина, - сказал он обиженно.