12 месяцев. Необычные эротические приключения

Я пришла домой поздно – после записи ребята попросили остаться и отметить с ними выход их первого альбома. Выпили мы здорово, и голова у меня кружилась. Я заварила чай и села с кружкой в кресло напротив окна: не люблю ложиться в постель с «вертолётом» в голове.

Пила чай, глядя в тёмное окно, в нём тепло и уютно мелькали огни ночного города. Думала про ребят. Ещё недавно они были для меня никто, и вот за неделю как-то привыкла к ним, даже стало жаль расставаться.

В обычной жизни я общалась, в основном, с людьми моего возраста и старшего поколения. Все люди для меня потому делились на две категории: молодых и старых. Старые – это такие, как мой папа, как тётеньки-преподы в музыкальном училище, как мой начальник в ресторане. А молодые – это я и такие, как я. Я всю свою сознательную жизнь была тем, что старые называли словом «молодёжь». Тех же, кто много младше меня, как будто не замечала, а если и замечала, то не относилась серьёзно. Дети же, у них свои интересы. И вот дети, оказывается, выросли. И у них те же интересы, что и у тебя. Это они – как в песне БГ, «та молодая шпана, что сотрёт нас с лица земли»…

Ну и пусть стирает. Хотя всё-таки странное оно, это бесконечное до необозримости колесо жизни. И страшное, если вглядеться в его повторение повнимательнее: однообразное, механическое. Точно вовсе не живое это всё, а какая-то машина, которой на самом деле пофигу на то, что будет с каждой её мыслящей и живущей частицей в отдельности. Она просто работает: сеет, выращивает, собирает урожай. Круг за кругом, цикл за циклом.

Макс, к примеру, был удивительно похож и внешне и манерами на парня, очень нравившегося мне в школе. Такой же светловолосый красавчик с голубыми глазами, но хулиганистый, острый, словно обиженный на что-то. Красивый мальчик, рано узнавший жизнь, эдакий Курт Кобейн. Помню тот же щемящий взгляд, ту же сдержанную улыбку. Куда он пропал после школы – не знаю. Может, стал мужиком, отрастил пузо и сидит сейчас где-то перед телевизором да смотрит футбол… Хотя таких мальчиков сложно представить мужиками, они будто созданы умереть молодыми.

Йорик же настоящий тип хулигана из Англии – с городских окраин какого-нибудь Манчестера или Ливерпуля. Рыжий, вечно взъерошенный, как после драки. С татушками на руках – когда только успел набить в свои годы, ведь едва из школьного яйца вылупился. И матерщинник, слова подбирать не станет. Но больше – по глазам никак не скажешь, что ему чуть за двадцать. Зелёные колючие глаза, точно у взрослого мужика, с которым шутки плохи. И только веснушки на лице всю «опасность» его глаз делали несерьёзной и смешной. Просто вздорный мальчишка, пытающийся казаться крутым дядей, но в сущности – добрый малый.

А вот у Яши, его ровесника, глаза, как у телёнка, карие и глубокие, словно наполненные чем-то прозрачно-бездонным. Не мужские совершенно, женские. Они напоминали мне взгляд мамы. Смотреть в такие глаза приятно, но больно отчего-то. Яша никак не был похож на соло-гитариста рок-группы, а скорее на молоденького батюшку в церкви. Маленький пухлячок с жидкой бородёнкой, волосики на пробор. Меланхоличный и замкнутый, но умный парень, ведь их группа всё-таки на нём держалась: Макс лишь сочинял песни, а Яша делал аранжировки – и пусть пока не очень умело, однако другие не смогли бы и этого.

А вот Артура, их басиста, я не поняла. Мальчик из армянской семьи – и вдруг оказался среди русских неформалов. Выглядел он и не как кавказец и уж тем более не как рок-музыкант: по-европейски модный, с хипстерской причёской, с этой чудной пимпочкой на затылке, с аккуратной бородкой. Он был похож на испанского мачо-сердцееда: правильные, красивые черты лица, смуглая кожа, чёрные жгучие глаза и немного дикий, пронзительный взгляд. Если его интересовал успех у девочек, то для этого ему необязательно было идти играть в рок-группу, – хватило бы и внешности. Но он не только выбрал музыку, тратя в ней почти всё своё свободное время, так ещё и упросил как-то богатенького отца потратиться на аппаратуру для студии.

Господи, скольких вот таких ребят с надеждами, с мечтами, с ярко горящими, живыми глазами поломало то колесо жизни, разбило их надежды и мечты, потушило их глаза, превратив в обычных скучных людей, которым уже ничего не надо, кроме своего завоёванного «места под солнцем».

Среди них и я. Я вспомнила себя пять, десять, пятнадцать, двадцать лет назад и заплакала от обиды на эту непонятную, несправедливую и злую, злую, злую жизнь. Почему она так немилосердна ко мне?

В который раз уже вспомнилось то, как рассталась с мужем. Тогда у нас настали трудные времена: мы жили в Питере у его знакомых, жили очень бездумно – тратили больше, чем зарабатывали, и влезли в долги. Он шлялся по всяким сомнительным тусовкам в поисках быстрых и лёгких денег и меня за собой везде таскал.

Однажды таким образом мы попали в студию, где снимали фильмы для взрослых. Подвальное помещение в стиле лофт и оргии на камеру.