12 подвигов Геракла

Кабан продолжал воевать с деревом. И вот наконец дуб не выдержал и повалился с тяжёлым скрежетом. Геракл едва успел отскочить в сторону. Теперь он был открыт нападению зверя, но ему в голову пришла удачная мысль. Он развернул свой начищенный до блеска щит таким образом, чтобы солнечные лучи, отражённые его гладкой поверхностью, ослепили животное, а сам принялся лупить по щиту заранее приготовленной цепью и закричал во всю свою богатырскую глотку.

Ослеплённый и оглушённый вепрь рванулся вверх по склону, сметая попадавшиеся на пути деревья и каменные глыбы. Геракл уворачивался от катящихся навстречу камней и не отставал ни на шаг.

Поединок теперь уже стал похож на обычную охоту. Вепрь с хрюканьем, переходившим в рёв, нёсся вперёд, не разбирая дороги, а Геракл преследовал его, загоняя всё выше в гору.

Он знал, что делает – не случайно охотник теплее оделся перед началом подъёма. Ведь горные вершины обычно покрыты глубоким, плотным снегом, и здесь тяжесть вепря сослужила ему плохую службу. На подступах к вершине животное увязло в снежной толще так глубоко, что все попытки выбраться были тщетны.

Торжествующий победитель уже без всякого опасения оседлал беспомощного кабана, сковал его цепью и не без труда вытянул из сугроба. Потом взвалил хрюкающую тушу на плечо и потащил вниз.

Кирене́йская лань

Нетрудно догадаться, как отнёсся Эврисфей к возвращению героя. Увидев оскаленную морду вепря, лежащего на плече Геракла, он с воплем ужаса кинулся прочь. Мало того, добежав до кухни, он нырнул в чан с помоями, где и просидел всю ночь, стуча зубами и содрогаясь при воспоминании о страшных клыках Эвриманфского вепря.

Под утро, когда он наконец уснул, ему опять явилась Гера с очередной подсказкой. Проснувшись, аргосский царь вылез из своего позорного убежища, стряхнул с себя объедки и как ни в чём не бывало отправил Гераклу новое монаршее повеление – изловить златорогую Киренейскую лань.

Это задание было, конечно, не таким опасным, как предыдущие, но не менее сложным. Как всем было известно, эта лань имела не только золотые рога, но и медные ноги, необыкновенно резвые и не знающие усталости. Никому из охотников ни разу не удалось даже приблизиться к ней, до того она была осторожна и стремительна. И ещё эта лань была любимицей Диа́ны, богини охоты, и плохо пришлось бы тому, кто посмел бы тронуть это хрупкое животное.

Как всегда, Геракл заранее продумал свои действия и решил, что для охоты на лань, помимо быстроты, нужна особая выносливость. Поэтому они с племянником каждое утро выходили из дому, Иолай садился на самого сильного и резвого коня, пускал его вскачь, а Геракл бежал рядом, ухватившись за конскую гриву. В первый день таких усиленных занятий бегун выбился из сил уже через час, во второй продержался уже два часа, в третий – три. А через неделю он мог бежать без устали весь день, так что к вечеру конь уставал не меньше него.

Решив, что этого достаточно, Геракл отправился к озеру, куда, как ему рассказали, лань обычно приходит на водопой. Он просидел в засаде целый день, но лань так и не появилась, словно почуяла опасность. Не приходила она и на другой день, и на третий.

Наш герой уже начал терять терпение, но вот на четвёртую ночь он услыхал цоканье лёгких копыт по прибрежным камням. В темноте ему удалось разглядеть фигурку изящного животного, склонившегося над водой. Затаив дыхание, он начал подкрадываться к ней, но чуткий слух лани всё-таки уловил шорох его одежды. Она вскинула голову, огляделась в свете луны – и метнулась прочь от берега.

Теперь Гераклу предстояло узнать, насколько помогли ему усиленные занятия бегом. Он мчался за ланью всю ночь, не теряя её из виду, но и не приближаясь. Настало утро, затем пришёл полдень – погоня продолжалась. Иногда Гераклу казалось, что он вот-вот настигнет беглянку, но та прибавляла ходу, а её золотая корона насмешливо пускала солнечные отблески в глаза преследователя.

Чтобы легче было бежать, Геракл сбросил всё своё снаряжение, скинул лишнюю одежду и остался в одной лёгкой накидке. Бегуны пронеслись через рощу, пробежали поле, затем погрузились в лесную чащу и снова выскочили на открытое место – и так продолжалось целый день с самого рассвета. Позади остались девять городов, шестьдесят сёл, солнце уже опустилось к горизонту – и вот впереди поднялись горы.

Казалось, здесь лани будет труднее ускользнуть, но она, как ни в чём не бывало, начала скакать по каменистым склонам, не снижая быстроты бега. Геракл, несмотря на усталость, тоже показывал чудеса ловкости и проворства. Но вот сердце его, и без того учащённо бьющееся, застучало ещё сильнее в предчувствии удачи – на их пути открылась широкая расселина.

И лань действительно остановилась как вкопанная, но и Гераклу пришлось замедлить бег, чтобы с ходу не улететь в бездну. Он уже приготовился схватить добычу, как вдруг лань присела и, будто выпущенная из лука стрела, легко перелетела на другую сторону. Там она обернулась, взглянула на незадачливого охотника и, словно в насмешку, не спеша затрусила вдоль самого края пропасти.