12 смертей Грециона Психовского

Цветные лоскутки мерцали и переливались, как разлитые на воде пятна бензина, и в их магическом неторопливом вальсе бултыхались звезды, которые казались какими-то чересчур близкими, рельефными — они напоминали колючих морских ежей, сменивших океанскую глубину на космические просторы. Среди огоньков крутились планеты, видные, как на ладони — будто небо было и не небом вовсе, а иллюминатором прямиком в космос, правда, декорированным цветным витражом, как в старом готическом храме. Планеты неспешно покачивались в такт этого небесного боулинга, кокетливо крутя своими поясами астероидов.

Северное сияние по сравнение с таким — просто пшик.

Грецион перевел взгляд на город, росший из храма. Там, внизу, отчетливо виднелся уже осевший и задремавший фиолетовый туман, да и на небольшом возвышении его тоже хватало — хватало настолько, что он теребил бороду профессора.

Придя в себя и насладившись местными красотам, Психовский решил прогуляться по спящему городу — ну а что, все равно делать было нечего.

Такие решения, как известно, редко приводят к чему-то позитивному. Но Раки, как тоже известно, любят ломать логику — и не стоит спешить бросать обвинения в зодиакальном мракобесии.

Грецион миновал сонные домишки, пристройки и башенки, местами светившиеся от голубоватых грибов, и вскоре добрался до центрального храма — профессор решил еще раз полюбоваться на змей и, раз уж на то пошло, на пернатого змия. Уж слишком все это напрягало Грециона, но картинка как-то до конца не складывалась в голове — осколков этой древней мозаики словно бы с вавилонских Ворот Иштар[15] не хватало, чтобы сделать вывод, а как только общий узор начинал собираться, тошнота и головные боли с хрустом рушили его, вновь раскалывая на бессвязные куски. Хотя некий общий вывод напрашивался, и, если верить ощущениям — а Грецион в этом оттиске им ой как доверял, — то не самый приятный.

Профессор вошел в храм, на ночь тоже уснувший — шаги аккуратным, непроснувшимся эхом отразились от древних стен. Даже лунный свет здесь дремал.

— Пернатый змий, пернатый змий… и какого черта тут делает Кецалькоатль[16]? — пробубнил Психовский, шагая вглубь храма и все отчетливей ощущая запах забродивших ягод.

Но дойти до пернатого змия ему было не суждено.

В девственной тишине профессор услышал голоса — и это было не то религиозное бормотание, что звучало его в голове и усиливалось с каждым шагом. Это были звуки иного рода.

Грецион, по привычке, решил проверить — а что это за тусовка, и без него?

Юркнув в сторону голосов, профессор увидел в древнем белом камне лестницу — местами уже осыпавшуюся, — ведущую вниз. Внизу, кстати, мерцал свет от свечей, лампад и здешних «грибных» фонарей.

Аккуратно спустившись — против всех законов жанра, очень даже бесшумно, — Психовский сделал еще несколько шагов, пока голоса не стали слишком громкими, и притаился, выглядывая из-за искореженного могучими корнями обломка стены.

Грецион чуть было не присвистнул — но вовремя вспомнил, что ему надо молчать.

Потому что в центре небольшого зала, двери в который, по-видимому, обычно были заперты, стояла металлическая клетка — а внутри дергался, как разозлившийся кот, Вавилонский Дракон. Теперь у профессора не было сомнений, что он видит именно это существо — и мысли об определенного рода таблетках сошли на нет, тут же уступив место паре-другой пилюль от головной боли.

Внутри все снова затрещало, да с такой силой, что мир даже поплыл, и древние своды потекли плавленым сыром, превратившись в шаткие ятаганы — Психовский оперся рукой о стену, чтобы облегчить головокружение.

Профессор взял себя в руки и прищурился, фокусируя взгляд. Вокруг клетки — насколько было видно Грециону — стояли люди в фиолетовых одеждах с костяными украшениями и вставками. Стало быть, подумал Психовский, маги — маги вокруг Вавилонского Дракона Сируша, посреди ночи, в подвале, который, предположительно, был местом не столь уж публичным.

— А вот это, — подумал профессор, пытаясь второй рукой потереть переносицу. — Вот это уже то, что нужно. Еще бы не эта чертова тошнота, будь она неладна…

Маги разговаривали. Грецион ожидал услышать знакомый женский голос, но почему-то насчитал лишь четыре мужских — да и то, в нынешнем состоянии они казались лишь приглушенными несвязными обрывками, разобрать которые стоило особых усилий.

— У нас не так много времени, — сказал один. — С ним что-то не так, оно просыпается внутри… Визирь Духовного Пути и так был разочарован, когда Дракон сбежал…

— Не забывай, что он сбежал не сам, его выпустили, это не наша оплошность, — поправил второй. — Мы лишь попытались исправить ситуацию и… наказать виновных.

— Да, — сказал третий. — Это целиком и полностью ее вина. И она знает, что чуть не соскользнула с Духовного Пути. Нет, это непростительная оплошность…

— Но мы сыграли не по правилам, — сказал четвертый будто бы наперекор остальным. — И Заххак этого не знает, и Бальмедара — мы сами оступились с Духовного…