12 великих комедий

Труффальдино. (развязно).

О чем же спор идет, синьоры?

Флориндо. (Беатриче).

Где ваш слуга, скажите, дорогая?

Беатриче.

Да вот он, здесь пред вами – Труффальдино!

Флориндо.

Как, Труффальдино? Он же мой слуга?!

Беатриче.

Помилуйте, ведь ваш слуга – Пасквале!

Флориндо.

Да нет, Пасквале – это ваш слуга!

Беатриче. (к Труффальдино).

Ах ты, мошенник!

Флориндо.

Что за негодяй!

Беатриче.

Так, значит, ты служил у нас обоих?

Труффальдино.

Служил. Не стану спорить. Это ясно!

Но, кажется, исправно делал все…

И если путаницы и случались,

То воли злой не находили в них…

Зато усердья сколько! Трудолюбья!

Да вот сейчас, – вы даже не просили,

А я – я сам на почту вновь сходил,

Опять письмо принес…

Беатриче.

Письмо? Кому?

Флориндо.

Да где ж оно? Давай его скорее!

Труффальдино.

(опоражнивая карманы, вытаскивает ложку,

вилку, веревочки, замок, ключи, платок и т. д.).

Куда ж оно засунулось? Не знаю…

Флориндо.

Клянусь мадонной, – я его убью!

Труффальдино. (ища).

Ну, это ни к чему!

Беатриче.

На чье же имя?!

Труффальдино. (продолжая искать).

Да я по той бумажке получил! (Вытаскивает письмо.)

Ну вот, прошу вас… (Не знает, кому дать.)

Беатриче.

Мне! Мне из Турина!!! (Разрывает конверт и читает.)

Убийца найден!

Флориндо.

Ах!!! (Объятия.) Какое счастье!!

Труффальдино. (хвастливо).

Какое я письмо им получил?!!

Ведь это может только Труффальдино!

Флориндо.

Ты – молодец!

Беатриче.

Ты гений, Труффальдино!

Труффальдино.

Почти. И чтоб вам тут же доказать,

Что я еще вдобавок и поэт,

Я вам скажу свой собственный сонет:

Скажу без похвальбы, что в наши годы

Двум господам служить – лихой удел…

Однако я умом преодолел

Все трудности и вынес все невзгоды.

С двух служб имел не малые доходы,

И здесь, и тут, и там всегда поспел

И жил бы так, как я желать не смел,

Когда бы не был влюбчив от природы.

Где есть любовь – мужчина там в неволе,

Там ум ничто, и жизнь не дорога,

Мудрец – дитя, а разум – ветер в поле…

Но кончен путь. Я вижу берега…

Я не слуга у двух хозяев боле,

А просто ваш покорнейший слуга!

Уильям Шекспир. Виндзорские насмешницы

Действуюцие лица

Сэр Джон Фальстаф.

Фэнтон, молодой джентльмен.

Шеллоу[89], мировой судья.

Слендер[90], племянник судьи Шеллоу.

Форд, Пэйдж – виндзорские жители.

Уильям Пэйдж, сын Пэйджа.

Сэр Хьюго Эванс, священник, уроженец Уэльса.

Доктор Каюс, врач, француз.

Хозяин таверны «Подвязка».

Бардольф, Пистоль, Ним – спутники Фальстафа.

Робин, паж Фальстафа.

Симпль[91], слуга Слендера.

Рэгби, слуга доктора Каюса.

Миссис Форд.

Миссис Пэйдж.

Мисс Анна Пэйдж, ее дочь.

Миссис Квикли[92], служанка доктора Каюса.[93]

Слуги Пэйджа, Форда и других.

Место действия – Виндзор и его окрестности.

Действие I

Сцена первая

Виндзор. Перед домом Пэйджа. Входят судья Шеллоу, Слендер и сэр Хьюго Эванс

Шеллоу

И не просите меня, сэр[94] Хьюго: я подам жалобу в Звездную Палату[95]! Будь он хоть двадцать раз сэром Джоном Фальстафом, ему не удастся безнаказанно оскорблять Роберта Шеллоу, эсквайра.

Слендер

В графстве Глостерском – мирового судью и coram[96].

Шеллоу

Да, кузен Слендер, и – cust-alorum[97].

Слендер

И сверх того, еще ratulorum[98], потомственного дворянина, ваше преподобие, который подписывается «armigero»[99]; на каждом приказе, предписании, расписке или обязательстве – «armigero».

Шеллоу

Да, подписываюсь и подписывался день в день вот уже триста лет.

Слендер

Все потомки, скончавшиеся прежде него, поступали так, и все его предки, которые народятся после него, будут поступать точно так же. Они носили и будут носить на своей рыцарской мантии двенадцать белых ковшей[100].

Шеллоу

Это – старая мантия.

Эванс

Двенадцать белых вшей очень идут к старой мантии. Это – тварь, привычная человеку, и обозначает она любовь.

Шеллоу

Из ковшей пьют воду, а для вшей вода не нужна.

Слендер

Могу ли я, дядюшка, взять и себе четверть этой мантии?

Шеллоу

Можешь, сочетавшись браком.

Эванс

(Шеллоу)

Он и взаправду превратит ее в брак, если это случится!

Шеллоу

Нисколько!

Эванс

Непременно! Если он возьмет четверть вашей мантии, по моему простому расчету, у вас останется всего три четверти. Но это все равно. Если сэр Джон Фальстаф неприлично поступил с вами, то я как служитель церкви за удовольствие сочту приложить усилия к тому, дабы учинить между вами соглашение и взаимное расположение.

Шеллоу

Государственный Совет узнает об этом. Это бунт.

Эванс

Не приличествует Совету узнавать о бунте: в бунте нет страха Божия. Совет, видите ли, желает слушать о страхе Божием, а не о бунте. Примите сие в соображение.