1221. Великий князь Георгий Всеволодович и основание Нижнего Новгорода

Сначала крестоносцы великодушно предложили Вячко просто удалиться восвояси с его небольшим русским отрядом. Он отказался, и тогда огромное немецкое войско начало осаду Юрьева. Немцы спешили, понимая, что на выручку Юрьеву могут подойти новгородские полки.

Генрих Латвийский называл дату начала осады – 15 августа 1224 года и указывал, что она заняла «много дней». Надо полагать, штурм состоялся в сентябре. Рыцари поднялись на вал и ворвались в цитадель через пролом в стене, гоня перед собой эстов. Русские воины в это время собрались в ожидании прямого штурма у городских ворот, в противоположном конце города. Их атаковали с тыла. «Русские, оборонявшиеся дольше всех, были, наконец, побеждены и побежали сверху внутрь укреплений, – радовался Генрих Латвийский. – Их вытащили оттуда и перебили; всего вместе с королем убито было около двухсот человек». Вслед за немцами в город ворвались ливы и латгалы, которые перебили уже и всех мирных жителей, включая женщин и детей.

На помощь Юрьеву спешило новгородское войско, оно уже достигло Пскова. «Новогородцы шли к Юрьеву и стояли близ Пскова: Рыцари не хотели ждать их; над кучами мертвых тел с веселою музыкою отпели благодарный молебен, сожгли крепость и спешили удалиться» (Карамзин). Узнав о падении Юрьева, новгородское войско повернуло назад. Русского города Юрьева больше не было.

В живых немцы оставили лишь одного «вассала великого короля Суздальского» и отпустили в Новгород и во Владимир, чтобы он сообщил о падении Юрьева. Нам точно не известно, как встретил Георгий Всеволодович своего «вассала». «Но известие о падении Юрьева – города, который находился под покровительством святого Георгия, небесного покровителя самого Юрия Всеволодовича, – несомненно, тяжело подействовало на него», – замечает Карпов.

Русские летописи скупы в описании трагедии Юрьева. «В том же году убили князя Вячка немцы в Юрьеве, а город взяли», – читаем в Новгородской летописи. Просто проигранный бой. Для немцев же это был несомненный триумф, апофеоз многолетних усилий по завоеванию Прибалтики. «Двадцать седьмая пошла годовщина епископа Риги. И страна наконец затихла в мирном покое», – умилялся Генрих Латвийский.

Действительно, энергии и напора, свойственных крестоносцам, русские не продемонстрировали. Вместо ответной военной операции новгородцы той же осенью 1224 года отправили в Ригу послов. «Утомленные бесперспективной войной, нередко переходящей и на собственно русские земли, новгородцы с псковичами запросили у Риги мира, – замечает Хрусталев. – Пожертвовав Эстонией, они хотели заполучить мирные и прочные рубежи на западе. И Рижский епископ, столь же утомленный почти тридцатилетними трудами, предоставил им желаемое». Это был бесславный конец многолетней войны за Эстонию. Новгородцы и псковичи добровольно отказались от сюзеренитета над ней, временно сохранив за собой лишь дань с северных латгалов Талавы.

Русским позициям в Прибалтике был нанесен огромный урон, и за этим пойдет еще более активная западная экспансия. Пашуто писал: «Папская курия организовала уже в 1224 году “дерптское епископство”, а новый епископ в том же году поспешил признать себя и вассалом германского императора, который взял под свою “защиту” всех “вновь обращенных” в Ливонии, Эстонии, Самбии, Пруссии, Земгалии… Документы не оставляют сомнений в усиленном нажиме держав-агрессоров на Русь. Формы его были многообразны – использование сепаратизма местной знати, и светской, и духовной, при одновременных декларациях о поддержке крестоносцев, вроде манифеста императора Фридриха II от 1224 года о взятии под немецкую опеку большинства народов Восточной Прибалтики или воззвания папской курии «ко всем королям русским» с угрозами Руси и требованием прислать послов, быть в мире с крестоносцами в Прибалтике. Надо иметь в виду, что в эти же годы союзники папы воевали в Галицко-Волынской Руси, его агенты-доминиканцы шныряли в причерноморской степи, а в столице союзной Руси Византии уже 20 лет хозяйничали латиняне».

Вместе с тем следует отметить один любопытный факт. «Граница между владениями Новгородского государства и ливонских ландесгерров, установленная договором 1224 года, несмотря на неоднократные попытки ее изменения в ту или иную сторону, в конечном итоге закрепила сохраняющийся до настоящего времени западный рубеж России в данном регионе», – зафиксировали современные знатоки вопроса В. И. Матузова и Е. Л. Назарова.

Мы не знаем точно, был ли во время осады Юрьева князь Всеволод Георгиевич в Новгороде. Но очевидно, что трагическая судьба города и его защитников подорвала авторитет князя, который оказался не в состоянии или не успел его спасти.

В конце 1224 года Всеволод вновь тайно бежал с новгородского стола. Но на сей раз – не к отцу во Владимир, а в подведомственный Новгороду Торжок. «В том же году узнал князь Всеволод Юрьевич, что хотят новгородцы его изгнать, и, утаившись от них, со всем двором своим ушел и сел в Торжке».