1221. Великий князь Георгий Всеволодович и основание Нижнего Новгорода

Если покопаться в русской истории, то нечто похожее на прецедент найти, конечно, можно. Так, Святой Равноапостольный креститель Руси князь Владимир Святославич еще до своего крещения лишил старейшинства Изяслава, сына от Рогнеды, выделив ему город в Полоцкой земле. Но на то были веские причины: Рогнеда покушалась на жизнь Владимира, и сам младенец Изяслав по ее наущению поднял на отца меч. Константин же никаких преступных замыслов в отношении отца не вынашивал, инкриминировать ему можно было лишь непослушание отцовской воле.

Прецедент мог состоять, пожалуй, в другом. Тогда Владимир Красное Солнышко принял решение после совета с боярами. И Всеволод Большое Гнездо последовал его примеру, не беря на себя бремя единоличного решения. «Князь великий Всеволод созвал всех бояр своих из городов и из волостей, и епископа Иоанна, и игуменов, и попов, и купцов, и дворян, и всех людей, и дал после себя Владимир сыну своему Юрию, и привел всех к кресту, и целовали все люди крест Юрию. Поручил ему и братьев своих», – говорится в летописи.

Такая нестандартная процедура определения старшинства в роде и такое на редкость представительное собрание во Владимире привлекли повышенное внимание историков.

Иван Егорович Забелин, специально изучавший земские соборы, назвал это мероприятие «первым земским собором». Пресняков был более осторожен в оценках, но обращал внимание на то, что подобное собрание не было первым: «Перед нами явление, сходное с тем съездом, какой был во Владимире после смерти Андрея Боголюбского или при проводах Константина Всеволодовича на новгородское княжение… Такой съезд нужен Всеволоду, чтобы провести то “укрепление с людьми”, которое обеспечило бы осуществление его “ряда”. Но в Ростово-Суздальской земле это “укрепление” не с вечем стольного города, а со всей землей на съезде “всех бояр с городов и волостей”, духовенства с епископом во главе и всей дружины при собрании горожан – купцов и “всех людей”.

Назначение особых княжений отдельным сыновьям не противоречило по-прежнему представлению о единстве земли, во главе которой стоит старейшина во всей братьи. За этим старейшиной утвердился в Ростово-Суздальской земле титул “великого князя”, и его политическое значение укреплено крестоцелованием “всех бояр” и всей дружины – не одного лишь стольного города». Из этого следует, что крест целовала и ростовская элита.

Пресняков считал «характерной особенностью действий Всеволода стремление укрепить за Юрием старейшинство во всей Ростово-Суздальской земле на “ряде” со всеми влиятельными элементами главных ее городов… Старейшинство во всей земле приобретало новое основание, новую гарантию, независимую от соглашений между братьями».

Советский академик Лев Владимирович Черепнин полагал: «При Всеволоде… возникает новый сословный орган, отдаленно напоминающий будущий земский собор… Акт утверждения наследника в присутствии и с согласия представителей городов и волостей должен был обеспечить единство Владимиро-Суздальской земли после смерти великого князя». Рыбаков соглашался с таким мнением. Он писал, что «возник конфликт по поводу престолонаследия: великий князь хотел оставить княжество по-прежнему под главенством города Владимира, новой столицы, а его старший сын Константин, ученый книжник и друг ростовских бояр, хотел вернуться к старым временам первенства Ростова. Тогда Всеволод созвал нечто вроде земского собора… Этот съезд представителей присягнул второму сыну, Юрию. Однако вокняжиться после смерти отца ему удалось только в 1218 году».

Идею такого раннего «земского собора» поддерживал и Лимонов: «После двукратного отказа Константина приехать к отцу и исполнить его волю Всеволод созвал нечто вроде земского собора… Всеволод собрал собор Владимиро-Суздальской земли. Этот наиболее представительный орган действовал в экстраординарных случаях… Собор не играл роли совещательного органа. Он выступал как законодательный институт, как политический гарант выборов будущего государя. Все это заставляет предположить начало складывания определенных сословно-представительных органов Владимиро-Суздальской земли и возрастание роли дворян, которые из “слуг дворских” превратились в рыцарское сословие». Фроянов писал о собрании 1211 года как о вече: «Правда, то было не рядовое вече, а общеволостное, напоминающее вечевой сход 1175 г., на котором обсуждался вопрос о замещении княжеского стола в Ростово-Суздальской земле, опустевшего со смертью Андрея Боголюбского».

Что бы это ни было – первый земский собор или вече в масштабе Владимиро-Суздальского княжества, – Всеволод Юрьевич нуждался, по сути, лишь в легитимизации уже принятого им решения, которое было далеко не бесспорным. Но в тот момент занемогшему великому князю было важно, чтобы «вся земля» целовала крест его сыну Георгию, после чего нарушить клятву было бы уже сложно.