13 мертвецов

Вера сидела между раскрытыми чемоданами – это напомнило мне ее недавние сборы в родительском доме. Тревогой в доме не пахло. Я понял, что женщины устроили себе вечер воспоминаний. Что ж…

– Хотите вина? Сходить?

Сестры переглянулись.

– А хорошо бы было… – решила Ирина. – Сходи, пожалуйста. Только не бери кислятину, возьми что-нибудь сладкое, может, даже ликер какой…

Это, по-моему, перебор. Ирина любила хорошие сухие вина и часто, когда мы ездили в гости к ее родным, жаловалась в машине на необходимость пить так любимые мамой и старшей сестрой приторные «кагоры». Гостеприимство, конечно, хорошо, но зачем же в собственном доме себя мучить?

– Пап, я с тобой, хорошо?

– Хорошо, только там уж самому придется идти, а не на мне ездить. – Я хотел предложить купить что-то отдельное каждой, но Виталик сбил меня с мысли. К тому же Ирина – взрослая женщина, вряд ли все-таки ей нужен защитник от собственной сестры.

Пока мы ходили, женщины разогрели обед. После еды Виталик попросил поиграть в футбол на приставке. Ира с Верой на полу продолжали перебирать вещи, так что мы устроились в кресле. Сын сидел у меня на коленях. Вообще, с момента моего возвращения он не отлипал от меня. По дороге из магазина спросил, долго ли с нами будет жить тетя Вера, и я так и не понял, какого ответа он ждал больше. Тем более что ответа у меня не было. Только стандартные объяснения, что тете Вере сейчас плохо, она нуждается в поддержке, в заботе, в нас… Сын понуро кивал, а в конце моей речи по-взрослому серьезно ответил: «Мы все нуждаемся в тебе». Соскучился.

Покончив с вещами, сестры перешли к фотоальбому. Позвали Виталика. Сын не очень хотел слезать, но у меня к тому времени затекли ноги, от этого ужасно зудели ступни и покалывало в пальцах ног, словно в них вонзились сотни маленьких иголочек. Я поддержал женщин:

– Иди, посмотришь, какие мама с тетей Верой маленькие были.

Виталик устроился между мамой и теткой. Вера протянула ему картонную пачку сока со вставленной трубочкой, такую же, из каких пили и сами сестры.

– Вам налить еще ликера? – Я приподнялся с кресла. – Или теплого чего-нибудь?

Жена отмахнулась.

– Сиди отдыхай, все хорошо. Смотри, Виталик, вот эта девушка – бабушка Тамара. Правда, я на нее похожа?

Я облегченно сел. Зуд, после того как Виталик слез и я переменил положение ног, исчез, но покалывание, как всегда бывает в таких случаях, только усилилось. Вставать сейчас, откровенно говоря, не хотелось. Вера принесла с кухни еще сока и, проходя, накрыла меня пледом.

– Спасибо…

Покалывание постепенно превращалось в сладкое, расходящееся от кончиков пальцев по всему телу тепло. Утренняя тревога окончательно утихла – вот они, Ира с Виталиком, сидят сбоку от меня, живы, наконец-то, кажется, здоровы. Не поднимаясь, я потянулся за чем-то попить, поймал одну из коробочек сока. Проткнул трубкой. Терпкий, то ли сладкий, то ли, наоборот, солоноватый вкус. Помидор с вишней? Такое делают? Ира непринужденно забрала у меня коробочку и пододвинула кружку.

– Я тебе кофе сделала… Слабый.

Краем глаза я следил за переворачивающимися страницами фотоальбома. Свадебные фотографии, Тамара Васильевна в белом платье, смеется. Валентин Петрович торжественен и сосредоточен. Фотографии с отдыха. В новой квартире. Валентин Петрович с большим, перевязанным розовым бантом кульком в руках, рядом Тамара Васильевна – усталая, но счастливая. Похожая фотография, только рядом с Валентином Петровичем круглощекая девочка лет семи, а молодая мать скорее встревожена, чем счастлива. Фотографии всей семьи на отдыхе. Выпускной Веры. Она, нарядная и надменная, снисходительно обнимает с обожанием смотрящую на старшую сестру Иру. Несколько фотографий Иры с родителями, без Веры. Потом снова появляется Вера и остается навсегда. Что-то меняется. Тесть все больше напоминает не человека, рожденного для ответственных должностей, а веселого беззаботного балагура, в облике тещи все больше проступает обреченная властность многолетней хранительницы домашнего порядка. Ира захвачена подростковыми и юношескими страстями. Вера – безмятежна. Появился я, потом мы с Виталиком, все больше групповых фотографий Валентина Петровича, Тамары Васильевны и Веры – пожилые родители, взрослая дочь, идиллия. Последняя фотография – застывшие строгие Тамара и Валентин лежат на застеленной коричневым покрывалом супружеской кровати. Я и не знал, что их тогда фотографировали. Я вообще, после того как мы забрали тела из морга, в их комнате не появлялся, оставался внизу, обеспечивая Вере с Ириной покой от многочисленных друзей, соседей, сослуживцев, коммунальных служб. Похоронная процессия, могилы, заплаканные сестры, уставший и напуганный Виталик, мрачный я. Фотографии закончились, а я все возвращался к той, последней, с родителями Иры и Веры. Что-то в ней было. Что-то важное и пугающее. Возможно, все дело в эффекте, который создавали заснятые в предназначенной для живых обстановке мертвецы. Мертвецы вместо живых.