13 мертвецов

Церковь была безлюдна и темна, но Кассиус Дефт в своем сознании видел ее совсем иной. Солнечный свет заливал залу, а на скамьях смирно сидели призраки. Он помнил их имена и радовался встрече спустя столько лет. Томпсоны, Робертсы, Дойлы. Семимесячный малыш на руках Генриетты Браун. Мистер Трейси, обнимающий красавицу-дочь. Ирма нравилась Дефту, втайне он был влюблен в девочку Трейси и до сих пор не мог забыть вкус ее почек.

Дефт кивнул Ирме, а она улыбнулась ему. Керосин лился из бутыли на пол, на скамьи, сквозь полупрозрачные ноги соседей. Дефт откупорил второй сосуд, рисуя полосу горючей смесью от притвора к кафедре. Лампа, оставленная на помосте, помогала работать.

Вдруг ее огонек испуганно заметался, сужая и всасывая световой круг. Дефт обернулся.

То, что стояло у алтаря, выглядело ветхим и ужасно старым. Кукла из веточек, вымахавшая выше Дефта. Тоненькая шея удерживала голову, раздувшуюся как арбуз. Пряди седых волос клеились к твердой шелушащейся корке скальпа. Парша, грибок покрывали морду троглодита, под давлением выпучились черные глаза, но Дефт узнал это существо. И не притронулся к висящему на плече «Ремингтону».

Вместо этого он неверными шагами двинулся навстречу девочке. Да, это была девочка, пускай и подвергнувшаяся дьявольским изменениям; исполинский ребенок.

Дефт застонал.

Арбузоголовая спрыгнула с помоста. В горле Дефта защипало. Он поднял дрожащую кисть. Отсвет узнавания всколыхнул черную пену в глазницах чудовища.

– Ванесса! – прошептал Дефт.

Девочка пятидесяти семи лет от роду протянула когтистую руку и коснулась его пальцев. Нежно, как в детстве. Будто она сама опасалась, что брат окажется призраком, бесплотным фантомом.

– О, Ванесса! – Дефт зарыдал. – Прости меня!

Девочка стиснула стариковские артритные пальцы, утешая брата. Губы раздвинулись, обнажив треугольные акульи зубы. Легко, как крылышко бабочки, Ванесса вырвала руку брата из туловища и вонзила клыки в дряблую шею. Кровь хлынула из яремной вены фонтаном.

«Я – бог!» – закричал ротик под ключицей.

Когда Малка вбежала в церковь, тварь уже добралась до трахеи своей жертвы. Запах крови смешался с запахом горючего. Сыто икнув, мертвячка обратила к индианке багровую морду и заверещала. Громадная голова была отличной целью. Малка разрядила в нее обойму.

Присела на корточки возле отца. Слезы наполнили глаза, но не потекли по чумазым щекам.

Малка вспомнила, каким близким казалось небо, если папа Кассиус поднимал ее ввысь на своих сильных руках.

– Спасибо, – прошептала она и закрыла старику веки.

На улице загрохотало так, будто Лост-Лимит проваливался в преисподнюю.

Но на самом деле преисподняя пришла в Лост-Лимит.

Земля содрогнулась под ногами Пирса, а затем вспучилась.

Двор вздулся, как пузырь на болоте. Ведро покатилось по кренящемуся настилу. Ошеломленный Пирс смотрел, как накреняется столб в центре форта. Зазвенел колокол, и звон его был тоскливее всего, что Пирс когда-либо слышал.

Малка выскочила из церкви, сжимая в руках «Ремингтон». Затрещали доски, ощетинились, ломаясь пополам. Комья почвы гейзером полетели ввысь. Что-то вылезало из-под земли. Гигантская рука поднялась над дырой, где минуту назад был колокол, согнулась в локте и уперлась в разрушенный тротуар. Вторая конечность взмыла к небесам, шлепнула по трупу патриарха пятерней, в которую поместилась бы двухместная коляска. Руки-распорки были перемотаны лоскутами шкуры, а локти увенчаны наростами-крючьями. Меж ними, как луна над ядовитым болотом, взошла лысая голова.

– Убегай! – закричал Пирс.

Чудовище всплывало среди разрушенного тротуара. Плечи, торс, впалое брюхо. Комья земли сыпались с ребер и ключиц. Показались таз, облепленный глиной пах без половых признаков, ляжки. Преподобный Девенлоп – а Пирс не сомневался, что лицезрит лидера переселенцев, – вылез из своей могилы и отряхнулся. Позвоночник торчал наружу, продрав желтую шкуру на искривленной спине. От копчика к удлиненному затылку поднимался ряд костяных наростов, перетекающий в зазубренный гребень. Верхушка гребня поравнялась с крышей двухэтажного дома.

Гигант заговорил. Кровь застыла в жилах смертных.

Речь мертвеца была набором бессмысленных звуков, рычанием ископаемого ящера. Но интонации! Этот вибрирующий рокот прокатился по крепости, и Пирс угадал в нем яростную проповедь, взмывающую до «Amen», пророчащую кару всему живому.

Голос пробирал до нутра дуновением безжалостного космоса, арктических пустынь.

Сгорбленный скелет не тратил время на Пирса. Он двинулся за Малкой, походя скальпируя длинными лапами тротуар.

– Ко мне, гаденыш! – Пирс выстрелил в спину Девенлопа, не надеясь на урон, только чтобы привлечь внимание.

Великан повернулся, выплевывая свирепые тирады на языке горельника и бочагов.

Его голова была голым черепом, слепленным из двух половин, с узкой вертикальной расселиной посредине; кости растеклись как лава и застыли сосульками. Глаза – два кипящих черных полумесяца, защищенные щитками надбровных дуг. И пасть, переполненная сталактитами зубов.