13 мертвецов

Пирс выбрал бы неделю или месяц в компании стервятников, но не минуту этого испепеляющего взгляда.

Малка шарахнула дробью. Пирс послал пулю в исполинский череп – свинец отскочил от кости. Скелет пошел на Пирса, распахнув пасть. Винтовка взбунтовалась, заклинило механизм. Словно мистер Спенсер, изобретатель карабина, был в сговоре с лесными демонами. Пирс заметил винтовку Эллисона на тротуаре, но, прочитав его мысли, Девенлоп топнул когтистой ступней, превращая оружие в лом.

Последней надеждой был револьвер. Не торопясь разряжать обойму, Пирс кинулся вдоль куртины. Что-то блестящее пролетело мимо и разнесло кровлю хибары. Колокол, понял Пирс. Девенлоп швырнул в него колокол!

Тяжелые шаги громыхали позади.

Узкое островерхое здание привлекло внимание Пирса. Он вбежал в церковь, оскользнулся на мокром полу. Пахло керосином. Забытая лампа освещала окровавленный труп Дефта и сдохшую уродину. Пирс добежал до алтаря, и тут длинная, увенчанная когтями рука проникла в оскверненную церковь. За ней просунулась кошмарная морда. Вонь разложения перебила запах горючего. Рокот заполнил помещение, ввинтился в барабанные перепонки.

Пирс выстрелил; пуля, отскочив, застряла в стене. Глазницы под костяными щитками бурлили маслянистым мраком. Пальцы загребали воздух, но Пирс был далеко. Габариты не позволяли преподобному протиснуться в церковь. Лишь шарить лапой внутри.

На улице лаял дробовик. Девенлоп мотал головой и скреб когтями пол. Доски слезали, как задубевшая кожа. Пирс прицелился в щель меж двумя половинами бронированной хари. Пуля сплющилась о скулу чудовища. Замерцали черные глаза.

В своем сознании Пирс услышал голос; интонации совпадали с колебаниями демонического рокота. Словно кто-то внутри переводил для Пирса нечестивое писание.

«Муж, узревший истинного бога, лунного червя, безжалостным оком окинет тщету свою, и будет есть детей своих, потому что детское мясо есть истина».

Пирс надавил на спусковой крючок, чтобы заткнуть богохульный завет. Курок «Уокера» щелкнул по гильзе. Патроны закончились. Опустели карманы. Даже нож пропал из голенища, утерянный в пылу сражения.

«Женщина возьмет послед, выходящий из среды ног ее, и будет есть, и уподобится прожорливым ангелам».

Пирс заткнул ладонями уши. Казалось, мозг сейчас воспламенится.

«И ты будешь есть плод чрева твоего, плоть сынов твоих и дочерей твоих, которых ты сваришь в молоке их матери».

Мечущийся взор упал на кирку, валяющуюся у скамьи возле локтя преподобного. Пирс оставил ее днем, уйдя за водой с Малкой. Но чтобы подобрать кирку, надо вплотную приблизиться к Девенлопу.

«Плоть есть путь!» – Голос бичевал разум, навеивал образы расчлененных тел, развешанных на ветках деревьев в зимнем лесу.

«Ты должен его остановить», – прорвался из пучины другой, надтреснутый голос. Может быть, голос матери, подарившей Пирсу жизнь в гробу.

Собрав волю в кулак, безоружный человек побежал к шевелящейся клешне и упал, отдавая себя чудищу. Девенлоп одобрительно заклекотал. Ледяные пальцы окольцевали ноги Пирса и поволокли к распахнутой клыкастой пасти. Раскрошенные доски царапали спину. Коготь впился в живот. Череп приближался. Смрад накрыл Пирса, тяжелый, как футы могильной земли над домовиной.

Пирс сжал зубы. Мышцы вспучились на покрасневшей шее. Его немеющая, вытянутая до предела рука стирала с половиц пыль. Мазнула по гладкой рукояти. Пирс схватил кайло на полпути к смертельным сталактитам клыков. Выгнулся и занес орудие над головой.

Девенлоп слишком поздно заметил маневр жертвы. Он уже подволок человека к своему рту. Из пасти вывалился кишащий клещами серый язык.

Пирс ударил киркой.

Лезвие вошло в расщелину, пересекающую морду от гребня до подбородка. Прямо в мозг преподобного.

Бесформенная челюсть брякнулась на настил. Чудовище заревело. Пирс вырвал кирку. Из щели потекла бурая каша вперемешку с опарышами. Неверие и оторопь мелькнули в древних глазах.

Пирс вонзил кирку в правую глазницу монстра, расплескивая мрак и слизь. Стальной клюв канул в череп. Великанские пальцы отдернулись, Девенлоп попытался высвободиться. Гной хлестал из дыры на месте его правого глаза.

Пирс ударил снова, точно между костных пластин. Кирка вошла в череп обеими рабочими сторонами, по самую рукоять. Уцелевший глаз Девенлопа стал пузырем, внутри которого метались черные рыбины. Вдруг они замерли и растворились, обратившись в туман. Голова чудища рухнула на половицы, подняв облако пыли.

Элия Девенлоп сдох в своем оскверненном храме.

И воцарилась тишина.

– Не делай этого, Соломон.

Пирс резко обернулся.

За кафедрой, окутанная табачным дымом, стояла худая старуха. Ее веки были закрыты монетами, вросшими в морщинистую кожу.

– И почему же? – поинтересовался Пирс. Его рубашка и штаны промокли от крови. Рана в животе была неглубокой, но причиняла мучительную боль. Пока Пирс говорил с призраками, спичка догорела до середины и обожгла пальцы. Он поморщился, задул огонь и вынул новую спичку.

Старуха сверкнула серебряными бельмами.