13 проклятий

Флоренс открыла заднюю дверь и с сомнением вгляделась в темноту.

– Мне правда не нравится, что вы одна так поздно будете возвращаться в лес. Вообще-то, у меня есть мысль… – Она шагнула вперед и мелодично посвистела. Ответил лишь ветер – на нее полетели листья. Она отошла подальше и снова свистнула, на этот раз громче.

Поблизости раздвинулись кусты, и оттуда появилась фигура – ростом всего по колено. В смешных коротких штанишках из кухонных полотенец, в куртке из чего-то плотного, явно прежде бывшего занавеской; на талии она застегивалась на крючки.

– Брансвик! – воскликнула Таня.

– Где? – Фабиан вытянул шею, щурясь сквозь толстые стекла очков.

Флоренс приложила палец к губам и обратилась к гоблину:

– Все в порядке, Брансвик. Ты можешь показаться.

Брансвик застенчиво улыбнулся и шагнул вперед. По сравнению с последним разом, когда Таня его встречала, он выглядел довольным и здоровым. Не то что прежде, когда весь постоянно был в синяках и ссадинах из-за побоев двух своих жестоких приятелей.

По тому, как Фабиан затаил дыхание, Таня догадалась, что гоблин стал теперь видимым для всех.

– Брансвик теперь живет здесь, в саду, – сказала Флоренс. – Другие гоблины его больше не беспокоят – когда мы заметили, как они с ним обращаются, Уорик прогнал их отсюда.

– Как же ему удалось? – спросила Таня. Ей трудно было представить, что два злобных гоблина кому-то подчинились.

– Он предупредил, что если когда-нибудь увидит их снова, то посадит в железные клетки и сбросит в катакомбы, – как ни в чем не бывало ответила бабушка.

Фабиан тихо присвистнул:

– Вполне убедительно.

– Брансвик, это Мораг – наш друг. – Флоренс указала на старую цыганку. – Не мог бы ты проводить ее через лес, чтобы она благополучно добралась до дома?

Просияв, Брансвик подал Мораг руку:

– Да, довериться мне можно. Доберешься ты надежно!

– Он все еще иногда говорит стихами, – объяснила Флоренс. – Просто привычка. Так долго находился в обществе двух гоблинов, что временами возвращается к старой манере.

Таня вспомнила, как прежние товарищи Брансвика говорили только в рифму (и откликались тоже только на стихи). Позже она узнала, что так принято наказывать фейри, изгнанных за проступки из царства.

Мораг взяла Брансвика за руку, и эта странная пара двинулась по саду, мимо альпийской горки и, пройдя через калитку, направилась в лес.

Вернувшись на кухню, Флоренс во второй раз за вечер заперла дверь и снова собрала свои серебряные волосы в пучок. По ее осунувшемуся, бледному с серыми тенями лицу было видно, что сегодняшние события дорого ей дались.

– Пойду проверю, как там Амос. А после приготовлю что-нибудь на ужин. Нам нужны силы. – С этими словами Флоренс вышла из кухни, и вскоре ее шаги послышались с лестницы – она поднималась на третий этаж, в комнату Амоса.

Таня и Фабиан остались с Нелл, которая все раскачивалась в кресле перед огнем. Белое лицо, глаза остекленели. Оберон ткнулся носом в ее лежащие на коленях руки, но она словно не заметила.

– Как думаешь, Флоренс скажет Амосу, что Уорик пропал? – спросил Фабиан.

– Нет, – ответила Таня. – Он сильно расстроится, а нам только этого еще не хватало.

Она почувствовала, как тревога тугим комком скручивается в груди. Взглянула на Нелл, затем в окно. Сквозь грязное стекло на фоне луны виднелись деревья, качающиеся из стороны в сторону, как тростник на ветру. Если Уорик там один, страшно ли ему?..

16

За домом Заокраинной Ведьмы было привязано пять лошадей. Рыжая и Стич выбрали трех, казавшихся самыми крепкими: чтобы на двух ехать верхом, а на третью навьючить поклажу. Рыжая взяла себе соловую кобылу. Стич облюбовал мощного гнедого коня. Третьим стал резвый жеребчик буланой масти.

– Три – самое правильное, – сказал Стич, седлая коня. – Можно давать им по очереди отдохнуть, а если кто-то из них захромает, то будет замена.

Двух остальных лошадей, поскольку заботиться о них было некому, они отвязали, и те поскакали в лес.

И Стич с Рыжей тронулись в путь, стараясь не думать обо всех ужасных событиях, оставшихся позади, в доме Заокраинной Ведьмы. Поначалу ехали молча и не спеша, но не только для того, чтобы свыкнуться с норовом лошадей, – поглядывали, нет ли ловушек. Рыжая рассказала Стичу о западне, в которую попала. Рисковать им было ни к чему.

Вскоре они услышали журчание ручья и спешились, чтобы наполнить фляги. Стич расстелил на траве карту и стал ее изучать, покусывая нижнюю губу. Затем свернул карту и убрал на место. Рыжая тем временем напоила лошадей, набрала воды и уже садилась в седло. Стич внимательно наблюдал за ней.

– Почему вы так смотрите на меня? – беспокойно спросила она.

– Ты правда хочешь оставить Элдрича прикованным в подвале?

Рыжая холодно взглянула на него. Приподнявшись на стременах, достала из кармана ключ Ведьмы и швырнула его в ручей.

– Я ответила на ваш вопрос?

Стич взглянул на пузырьки на поверхности воды.

– Вполне.

Она чуть пришпорила лошадь и двинулась сквозь пеструю тень деревьев. Стич тронулся следом и вскоре поравнялся с ней.

– Как ты стала такой? – спросил он. – Ты же ребенок.

Рыжая грустно рассмеялась: