14-14

Но больше всего отца раздражают его книги. С прежним учителем ученики проходили только «Путешествие двух детей по Франции», которое в семье Адриана читали все поколения школьников и зачитали до такой степени, что книжка развалилась на части. А мэтр Жюльен познакомил их с настоящей литературой: Жюлем Верном, Александром Дюма, Эмилем Золя – и одалживает эти книги ученикам. Адриан пользуется огарками свечей, чтобы читать и перечитывать их в кровати. А это для отца как острый нож. Он так громко бранится, что его сыну приходится немедленно закрывать книгу. А иногда отец, не говоря ни слова, просто тушит свечу.

Несколько недель назад Адриан спрашивал об этом у матери.

– Мама, почему папа мешает мне читать?

– Ему стыдно, что он один неграмотный в нашей семье, вот и сердится.

– Я могу его научить!

Мать разражается смехом – искренним, заливистым смехом, который изредка на нее находит.

– С таким же успехом можно научить коров доить самих себя! Поверь мне, это не самая удачная мысль. – А ты пыталась?

– Да, когда мы познакомились, я хотела, чтобы он научился читать и нашел работу в городе. Но он уперся. А вскоре умер его старший брат и оставил ему ферму. И мы больше никогда об этом не говорили.

Она сует в руки сыну нож и картофелину, давая этим понять, что разговор окончен и пора вернуться к своей обязанности: чистить картошку.

Симона живет на въезде в деревню в одноэтажном домишке с пристроенным к кухне хлевом. У ее семьи есть только одна корова, две козы, крохотный огород, который едва может прокормить четырех человек, и небольшая рощица рядом, благодаря которой есть и хворост, и дрова для камина. Отец умер шесть лет назад от удара копытом в тот момент, когда подковывал лошадь. Адриан до сих пор помнит, как он кричал перед смертью. Доктор тогда сказал, что ничем не может помочь: «В голове вместо мозга каша». Мать Симоны осталась с новорожденным и двумя детьми пяти и шести лет. И Адриан не может не признать, что его собственный отец с тех пор всегда старался им помочь.

Он стучит в дверь и слышит за ней какое-то движение.

– Адриан, это ты?

– Нет, это Николай Угодник, о-хо-хо! – басит он нарочито грубым голосом.

– Балбес, – говорит Симона, открывая дверь и улыбаясь. – Зайдешь? Альбер будет рад тебя видеть; если хочешь, составь ему компанию. Жюль ушел к кузнецу, а мне надо идти с мамой стирать.

– Ты… думаешь, можно?

– Боишься, что Альбер тебя заразит? Я здорова, хотя мы спим рядом!

– Ну… я просто не хочу заболеть и пропустить школу.

– Какой же ты зануда, просто невозможно! Думаешь только о себе, о школе и об аттестате! – возмущается Симона. – Тогда уходи, раз помогать не хочешь!

Ее щеки розовеют, а черные глаза горят гневом. Они мерят друг друга взглядами, и Адриан понимает, что зашел слишком далеко. Он знает, что ему придется уступить, если он не хочет поссориться навсегда. – Да нет же, я хочу помочь! – восклицает Адриан. – Правда, я очень хочу тебе помочь.

– Тогда бери свой пакет, вязанку, входи и займись Альбером, – подхватывает Симона, еще не до конца отойдя от гнева. – Заходила твоя тетя; она говорит, что ничем не может помочь: он в тяжелом состоянии, и его нельзя оставлять одного. Поэтому побудь с ним.

Симона хватает его за руку, тянет в комнату, где усаживает на табуретку рядом с постелью больного мальчика. Она кладет ему в руку влажную тряпочку, берет большую корзину с бельем и уходит, шелестя юбкой.

– Ты… ее ра… рассердил, – говорит Альбер еле слышно.

Смущенно улыбаясь, Адриан проводит тряпочкой по его влажному лбу. Он не собирается обсуждать свои сердечные дела с ребенком! Альбер отворачивается к стене, не замечая его замешательства. Адриан обводит взглядом тесную комнатку, загроможденную вещами. Из мебели здесь две большие кровати, стол с пятнами жира, колченогие табуретки и обшарпанный буфет. Многочисленные этажерки заполнены каким-то скучным барахлом, и нет ничего, что можно было бы счесть украшением комнаты. Его мать повесила в их доме несколько акварелей, которые она нарисовала в юности, и даже одну картину маслом, изображающую канал, дорогу вдоль него и одинокую лошадь, которой предстоит тянуть баржу.

Адриану приходит в голову, что рисунок его кузена смотрелся бы здесь очень эффектно. В порыве вдохновения он выхватывает из своей сумки письмо и подносит к лицу Альбера листок с великолепным разноцветным пейзажем.

– О!.. как… красиво… Это… ты… нари…совал? – спрашивает мальчик.

– Нет, Адриен – мой кузен из города. У него талант.

Альбер как зачарованный смотрит на гигантские деревья, на зверьков, которые кажутся живыми, и, улыбаясь, проводит рукой по бумаге. Его глаза сияют от удовольствия. Адриану не терпится рассказать об этом кузену: когда он узнает, что заставил улыбнуться тяжело больного ребенка, он почувствует себя увереннее. Достав из сумки ручку с перышком, он садится за стол и снова берется за письмо, которое бросил, едва начав.