14-14

Зеленый фломастер рисует местоположение немецких войск. Черная штриховка в центре департамента похожа на шрам посреди лица. За несколько секунд Адриен воссоздает картину боевых действий. – Это идеальное место для них: горная гряда длиной тридцать километров и полный обзор долины реки Элетт. Мало того, на этой местности находится заброшенная каменоломня. В ее подземных галереях немцы установили пулеметные гнезда. Самая большая галерея называется «Пещера Дракона». Тысячи солдат штурмуют возвышенность, но их косят пули и снаряды. Наступление французов полностью остановлено.

Адриен поворачивается к классу, направляет фломастер на первые ряды и изображает им пулеметную очередь.

– Позиции остаются неизменными с обеих сторон в течение трех лет. Земля разорена и выжжена. Местные жители бежали или погибли под вражеским огнем. А те, кто оказался на немецкой стороне, как здесь, в Лане, попали в оккупацию.

Он останавливается: его щеки горят, лоб покрылся испариной.

– Здесь происходят казни мирных жителей, массовые убийства, свирепствует голод. Оккупанты депортируют тысячи людей в трудовые лагеря Германии. Других оставляют для принудительных работ на полях… Земли северной Франции сплошь заняты капустными полями, измученные голодом французы и француженки гнут спины на них с рассвета до заката!

Он резко поворачивается к доске и рисует две новые синие стрелы, которые показывают, как французы штурмуют зеленую армию.

– Но вторая битва на Шемен-де-Дам будет страшнее первой. В 1917 году генерал Нивель начинает масштабное наступление, чтобы вернуть позицию на возвышенности. Он уверен, что продвинется к Лану в первый же день атаки. Но немцы из своих укреплений легко уничтожают передний край атакующих. И это длится месяцами практически с нулевым результатом, но стоит жизни двумстам тысячам французов. Солдаты поднимают мятежи, некоторых расстреливают. Лан так и не удастся взять, «Пещера Дракона» будет захвачена французами ценой неимоверных потерь. А спустя несколько месяцев, в 1918 году, немцы вернут себе все утраченные позиции.

Адриен на мгновение замолкает, смотрит невидящим взглядом на свои цветные стрелки, линии рубежей. Потом заштриховывает всю область вокруг Шемен-де-Дам и продолжает:

– На полосе шириной пятьдесят километров земля представляет собой огромное поле, изрытое воронками от артиллерийских снарядов. Повсюду воронки, воронки – до самого горизонта! Воздух и почва пропитаны газом: каждый четвертый снаряд был начинен фосгеном…

У него дрожат руки. Пытаясь положить фломастер в желобок под доской, он роняет его на пол.

– Можете… вы можете представить себе этих беженцев, всех чудом выживших, когда они вернулись домой после войны? Они не узнавали родных мест, ведь от них не осталось ничего: ни деревень, ни полей, ни дороги, ни деревьев, не уцелело и двух камней, стоящих рядом! Как будто их самих искалечили…

Слезы наворачиваются ему на глаза, и неуверенным шагом он возвращается на свое место под ошеломленными взглядами одноклассников.

Все молчат, даже Вилли. Учительница, взглянув на доску, сравнивает карту Адриена с той, которая есть в школьном учебнике, и снова опускает на нос очки, чтобы убедиться: она не ошиблась, Адриен в точности воспроизвел каждую границу, каждый изгиб дороги Шемен-де-Дам. А у деревни Корбени, в самом конце дороги, он нарисовал большой черный крест.

Уроки закончились; Адриен медленно бредет домой, опустив голову. В ушах у него все еще звучит грохот пушек.

– Мальчик! Эй, мальчик, подожди! – внезапно слышит он голос за спиной.

Он оборачивается и видит сгорбленную старушку, почти сложившуюся пополам, которая ковыляет, опираясь на палку. Он узнает ее – она живет в том же квартале, и говорят, что у нее «не все дома».

– Здравствуйте, – говорит Адриен вежливо.

– Здравствуй, здравствуй… Я хотела тебе сказать очень важную вещь, сынок. Это стр-р-рашно важно! У нее скрипучий голос и простонародный пикардский диалект, который режет ухо. «Р» она произносит так, как будто пулемет строчит.

– Что… что вы хотели? – спрашивает Адриен, смутившись.

– Твое письмо, малыш!

Она протягивает к нему подагрический палец и тычет им в плечо.

– Письмо, которое ты написал и скомкал сегодня утром! Ты обязательно должен его отправить!

У Адриена перехватывает дыхание.

– Что? Вы видели, как я смял письмо? Вы знаете об Адриане?

Старушка вся съеживается, вздыхает и, скрючившись еще больше, машет на него рукой:

– Делай что говорят, мальчик. Отправь письмо. Это всё, что от тебя тр-р-ребуется.

Адриен смотрит ей вслед и качает головой. Ну что он за балбес! На какую-то секунду он почти поверил, что она говорит о его письме Адриану. «Бедная старуха совсем сбрендила, – думает он, – наверное, у нее Альцгеймер или что-то в этом роде».

Но, снова увидев на столе скомканное письмо, он вздыхает и меняет свое решение: пожалуй, надо его отправить. Он очень скучает по своему другу.

Глава 16

23 мая 1914 г.