142 страуса

Итак, мы снова называли произошедшее несчастным случаем. И хотя при этом выражении у меня по спине поползли мурашки, охватившая меня паника сошла на нет, когда снова прозвучала общепризнанная версия событий. Не стоило соваться со своими предположениями. Я взглянула на пустой стакан. Я просто пьяна.

— Я думаю, свалить отсюда — разумное решение, — сказала мама. — Только не понимаю, почему ты выбрала охрану лесов. Зверская скукотища. — Она закурила новую сигарету.

— Девон хочет, чтобы я осталась в Сомбре, — с благодарностью ухватилась я за другую тему, — устроилась работать на завод и съехалась с ним.

Тетя Кристина оживилась:

— О, Таллула, это так романтично.

Мама подняла брови, молча намекая: «А я тебе что говорю?», и отвернулась, притворяясь, что не участвует в разговоре.

— Правда? — Я представила, как мы живем с Девоном вдвоем в его тесной квартирке над прачечной.

— Конечно. — Тетя Кристина на мгновение замялась, кажется размышляя, стоит ли ей вмешиваться, но потом все же спросила: — А ты не беременна?

Мама дернулась в мою сторону.

— Нет, — категорично произнесла я. — Как тебе такое в голову пришло?

— Просто спросила, — сказала тетя, поднимая руки вверх. — Дети — это способ, которым Всевышний наставляет нас на путь истинный. Я покинула ранчо в положении, и твоя мама тоже.

— Ну а я не беременна.

Разговор увял, но тетя Кристина, большая мастерица поддерживать светскую беседу, спросила маму:

— Что ты делала после того, как уехала?

Мама никогда не отправляла родным открыток. Интересно, что думала тетя Кристина в детстве и юности, зная, что у нее есть сестра и племянница, но не имея представления, как они живут.

Мама оперлась о столб и, приняв позу человека, который рассказывает об увлекательном приключении, поведала тете Кристине, как я появилась на свет в больнице Святого Антония в Голливуде после тридцатичасовых родов. Потом она стала перечислять одного бойфренда за другим, иногда упоминая меня. Мне эта история была известна слишком хорошо, а потому я ушла в свои мысли, наблюдая, как непринужденно болтают мама и тетя.

К тому моменту мама уже достаточно напилась, чтобы снять оборону. Нетрудно было представить их детьми, хотя при разнице в возрасте в десять лет они, скорее всего, прежде вряд ли так общались. Мама, как всегда, очень быстро все переводила в шутку, но тетю Кристину я никогда не видела в таком расслабленном состоянии.

По правде сказать, я никогда не видела ее без девочек. Мне она напоминала центр маленькой солнечной системы: ведомые гравитацией, дочери притягивались к ней, чтобы их обняли, помазали коленку йодом или наложили пластырь, а потом снова возвращались на орбиту вокруг матери. Как ни странно, Ной никогда не был частью этого круговорота.

Разговаривая, тетя Кристина теребила обручальное кольцо бабушки Хелен, висящее на тонкой цепочке вокруг шеи. Все украшения бабушка оставила младшей дочери. Их было немного: кроме обручальных колец, несколько пар сережек, нить жемчуга и пара браслетов. Бабушка надевала украшения только в особых случаях. При работе в загоне они приносили много неудобств — птицы склонны клевать все блестящее. Когда я отдала тете Кристине обручальное кольцо ее матери, она сперва хотела надеть его на палец, но на распухшую руку украшение не налезло, поэтому пока она повесила его на цепочку. При каждом резком движении кольцо с тонким звоном стукалось о висящий там же золотой крестик.

Длинный перечень разнообразных маминых бойфрендов навел меня на мысли о Девоне. Я снова удивилась, что он не позвонил. Казалось, мы не закончили какой-то важный разговор, поскольку нас постоянно перебивали. Возможно, это объяснялось действием виски, но я не могла вспомнить, за что разозлилась на него, и мне захотелось услышать его голос.

Пока мама и тетя квохтали, как две старые курицы, я извинилась и вошла в дом, чтобы позвонить ему. Я знала, что его смена на заводе уже закончилась и Девон либо дома, либо у Пэта. Набрав номер его мобильного, я заулыбалась в трубку.

— Алло? — Женский голос на фоне гула голосов, временами сопровождаемого стуком бильярдных шаров. — Таллула? — снова прозвучал голос, на этот раз со знакомым смешком. Это была Стелла, дочь шерифа.

Я положила трубку, налила себе стакан воды и выпила его, стоя около раковины. Вот так. Девон сидел в баре со Стеллой. Снова.

Когда я вышла на крыльцо, мама и тетя Кристина смеялись.

— Что с тобой? — спросила тетя.

Я пожала плечами:

— Пойду спать.

Они ждали, что я скажу больше, но меня вдруг страшно потянуло в сон. Я поднялась по лестнице, на цыпочках прошла мимо комнаты бабушки Хелен, где спали девочки, и повалилась на свою неразобранную кровать прямо в сапогах и в одежде.

Голос Стеллы мутировал в моем мозгу, превратившись в крик дяди Стива. Пытаясь заснуть, я видела кровь, текущую по его руке, стиснутые от боли зубы. Комната слегка пошатнулась. Я сползла на край кровати и поставила одну ногу на пол — когда-то я слышала, как мама, шутя, рассказывала об этой уловке друзьям. Сработало. Комната перестала крутиться.