142 страуса

Он смотрел то на меня, то на дорогу. Я нашла в подоле рубашки свободную нитку и крепко намотала ее на мизинец, глядя, как багровеет кончик пальца, и думая о судебном заседании. Признаться в том, что я ранила дядю Стива, было все равно что встать перед расстрельной командой. Но я осталась жива. Через несколько дней я явлюсь в суд и буду настаивать, что это была самооборона. Повернувшись лицом к проблеме, я ощутила, что могу влиять на события.

Осмелев, я подняла голову.

— Девон… — Я должна была это сделать. Это почти то же самое, что и признаться шерифу. Самое трудное — начать. — Девон, мы должны расстаться. — Я смотрела вперед на песчаные просторы и ограждение из проволочной сетки, обрамляющее главную улицу города.

— Лу, извини меня за вчерашнее. Я думал…

— Это здесь ни при чем.

— А что тогда? — с нетерпением проговорил он.

Я не могла собраться с силами, чтобы сказать, что не люблю его: это прозвучало бы слишком жестоко. Но, взглянув на Девона, я почувствовала себя в ловушке.

— Я больше не хочу быть твоей девушкой.

— Вот так просто? С каких пор? — Он снизил скорость, чтобы не сбить шелудивого пса, перебегавшего дорогу.

— Что еще тут можно добавить?

Мама, к счастью, не встревала, но, без сомнения, следила за разговором.

— Почему? — Нетерпение перешло в настойчивость. — Скажи мне почему.

— Я не хочу замуж, а ты хочешь жениться. И, продолжая встречаться с тобой, я вожу тебя за нос. Это несправедливо.

Он покровительственно улыбнулся:

— Может, я сам решу, что справедливо, а что нет?

— Нет, — ответила я. Потому что он выберет самый легкий и наименее болезненный путь, то есть остаться вместе. Даже притом, что я не люблю его и Девон наверняка видит, как я его сторонюсь, но не отпустит меня, чтобы избежать неприятных эмоций, связанных с разрывом.

— Что конкретно тебя беспокоит?

— Меня ничто не беспокоит… — Я повернулась к нему и увидела в его глазах мольбу. «Пожалуйста, — словно бы говорил он, — прошу тебя, оставь все как есть, забудь все плохое и притворись, что мы любим друг друга, ведь это гораздо проще, чем разбить друг другу сердца».

Но я не могла больше притворяться.

— Я не люблю тебя. — Я сразу поняла, какую боль причинила ему. Думаю, само по себе отсутствие любви с моей стороны Девон бы пережил, но, сказав это вслух, я разрушила фантазию о нашей будущей совместной жизни, которую мы могли бы подпитывать и дальше. — Прости. — Я искренне сожалела, что ранила его.

— Таллула. — Он очень расстроился. Если бы я разозлилась из-за его дружбы со Стеллой или вчерашней несдержанности в разговоре с шерифом, мы могли бы найти способ примириться. Но, увы, Девон просто мне опостылел, и симулировать пылкие чувства я не собиралась.

Мы проехали в молчании несколько кварталов. Девон остановил машину позади прачечной. Мама, не говоря ни слова, выскочила с заднего сиденья и направилась к моему пикапу. Она огляделась в поисках места, где можно спрятаться от жары, но тени нигде не было.

Девон взял мои руки в свои:

— Лу, пожалуйста, не спеши, мы все преодолеем.

— Нет. — Я осторожно высвободилась. — Я не хочу. — Не поднимая глаз, я пыталась сосредоточиться, поскольку опасалась из сочувствия к его боли изменить свое решение. — Прости, — снова произнесла я.

Я вышла из его машины и поспешила к своему пикапу. Мама тоже села, и мы неловко поелозили на горячих креслах. Я включила кондиционер и настроила его.

— Ну ты даешь, Таллула, — сказала мама. — Это жестоко.

Я ничего не могла ей ответить. В мыслях у меня было ясно как никогда. Я сожалела о том, что обидела Девона, но не сомневалась, что он оправится. Найдет какую-нибудь девчонку, которая захочет выйти за него замуж, и будет счастлив. С чувством выполненного долга я вырулила на шоссе. Больше я не буду внушать Девону напрасные надежды, так же как не стану делать вид, будто у меня и не было никакой стычки с дядей Стивом. Он на меня напал, и я защищалась. Впредь я не собираюсь прятаться от неприятностей. Я сидела на водительском кресле прямо, словно одна только моя поза могла оградить меня от маминого осуждения.

Когда мы приехали на ранчо, у орехового дерева стоял ослепительно-белый внедорожник с надписью «Юго-западная региональная инспекция» на борту. Легкость, с которой я проделала весь путь домой, тут же улетучилась, и где-то за пупком завязался крепкий узел.

Через открытую дверь амбара в тусклом свете я увидела долговязого мужчину с фонариком на голове и в наколенниках. Держа в руках планшет, он смотрел туда, где Джо Джаред обнаружил прореху в крыше.

Мама, которая, к моему изумлению, не проронила ни слова в дороге, не нарушая молчания, вошла в дом. Я чуть помедлила, сидя в пикапе и готовясь смело встретить обвинения в подлоге.

Но я не успела подойти к инспектору — из дома вышла тетя Кристина с полотенцем в руках и с выражением беспокойства на лице. Передний подол сиреневого платья для беременных свисал почти до земли, но в остальном она выглядела на удивление хорошо для женщины, которая только вчера родила.