150 дней в Петербурге

– Трудно сказать. Вообще-то в мире есть не меньше четырех рукописных Коранов, претендующих называться «тем самым». К тому же, предыстория нашего совершенно неизвестна. В 1930-х его буквально с улицы принесла некая женщина, уверявшая, будто рукопись досталась ей от умершей родственницы.

За окном видна замерзшая Нева и ангел на шпиле Петропавловской крепости. В зале тихо и пахнет старыми книгами… возможно, самыми старыми книгами на планете. Если подойти поближе к окну и заглянуть вправо, то можно разглядеть место, где во времена Петра Первого совершались публичные казни. Хранитель Тибетского фонда Александр Зорин продолжает рассказывать о своей работе.

– При Петре Первом из всей библиотеки буддистского монастыря в Аблай-хите до Петербурга добралось лишь шесть страниц. И все они сегодня хранятся в Европе: пять в Лондоне, один, скорее всего, в Париже. В следующем году я планирую съездить в Париж, попробую этот листок отыскать.

– А в Петербурге не уцелело совсем ничего?

– Почему ничего? – пожимает плечами Александр. – Кое-что осталось.

В 1721-м разъяренный император вызвал в конец проворовавшегося сибирского губернатора Гагарина в Петербург. Чтобы хоть как-то смягчить царский гнев, с собой тот привез чуть ли не две подводы подарков. Среди них было старинное золото, нарытое в сибирских курганах, а так же несколько листов из тибетских священных книг.

– Подарки Гагарина не спасли, – рассказывает Зорин. – Два года он просидел в колодках, а потом на Троицкой площади, (вон она… видите, за окном?..), экс-губернатору отрубили голову. Привезенные же Гагариным тибетские рукописи Петр какое-то время хранил в своем личном кабинете и, говорят, любил иногда их рассматривать. Что именно происходило с ними следующие полтора века, не знал никто. Постепенно они словно растворились среди разраставшейся библиотеки, так что отыскать их мне, и моим коллегам, удалось совсем недавно. Вот они, если хотите, можете посмотреть.

Конечно же, я хотел. Страницы тибетских книг (самых первых тибетских книг, попавших в Европу) оказались синего цвета, а буквы золотые. Значки тибетской письменности напоминали следы птичьих лапок на снегу. Не удивительно, что самодержец Петр так любил смотреть на эти странные узоры.

Я поднес страничку поближе к глазам. Увы: при тусклом свете окна разглядеть на листке бумаги отпечаток ладони императора мне так и не удалось.

Охотник за манускриптами

Знаете ли вы, что именно у нас, в Петербурге, хранятся все самые первые рукописи всех священных писаний планеты? Прогуливаясь мимо здания Публичной библиотеки на Невском, или здания Библиотеки Академии наук на Васильевском, часто ли вы вспоминаете о том, что именно там (в сейфах с толстыми стенками, или на старинных деревянных стеллажах) лежат первый в мире Коран, самый ранний полный список еврейской Библии, самые древние книги китайского буддизма?

Когда-то этих книг было больше. Например, до 1933 года в Ленинграде хранился так называемый «Синайский кодекс» (чуть ли не первый в мире полный список Библии на греческом языке). Большевики продали кодекс в Британию, и сегодня он вполне официально считается самой дорогостоящей рукописью в мире. А сколько еще странных и удивительных манускриптов может храниться в петербургских библиотеках, сказать не берутся даже специалисты. Даже насчет столь ценных рукописей, как древнейшие на планете списки Библии, долгое время толком не было известно даже их приблизительное количество.

– После войны исследования еврейской культуры в СССР, мягко говоря, не приветствовались, – рассказывал мне профессор Семен Якерсон. – Десятилетиями доступ к еврейским древностям, хранящимся в библиотеках и музеях, был почти полностью перекрыт. А потом, с началом Перестройки, вдруг приоткрылся. Я хорошо помню, как в 1988–1989 годах в Ленинград со всего мира ехали ученые с горящими глазами: им выпал шанс увидеть рукописи, к которым прежде вообще мало кто прикасался.

– Много у нас таких рукописей? – спрашиваю я.

– Очень много. Самые ранние из сохранившихся библейских кодексов были переписаны приблизительно тысячу лет тому назад. И прежде, чем советские библиотеки открыли доступ к своим хранилищам, ученым было известно всего десять таких рукописей. А тут оказалось, что в одной только Российской национальной библиотеке их сразу двести. Понимаете? В двадцать раз больше, чем во всех остальных библиотеках планеты вместе взятых.

Изучать древние еврейские книги Семен Якерсон мечтал еще в глухие советские годы. Да только в те времена власть не очень-то поощряла такие научные интересы. Ну кто, скажите, стал бы в Советском Союзе выделять средства на работу с библейскими свитками, или ранними изданиями Талмуда? Поэтому, прежде, чем получить ставочку научного сотрудника, Якерсону пришлось несколько лет отработать в Библиотеке Академии наук чуть ли не грузчиком. Улыбаясь, он вспоминает, что на жизнь приходилось зарабатывать подпольным преподаванием каратэ.