1612-й. Как Нижний Новгород Россию спасал

Погрязший в долгих обсуждениях Совет всей земли решил сосредоточить исполнительную власть в руках «тройки» в составе думного дворянина Ляпунова и бывших тушинцев — представителя рода Гедиминовичей боярина князя Дмитрия Тимофеевича Трубецкого и бывшего тушинского боярина казачьего атамана Ивана Мартыновича Заруцкого. «Боярин из безродных казаков — такого еще не видывала Русь! — писал Скрынников. — Признав за Заруцким боярский чин, Совет земли тем самым признал казаков равноправными участниками ополчения. Образование триумвирата скрепило союз между земскими дворянами и верхушкой казачьих таборов».

В апреле — мае Совет земли принял множество постановлений, которые 30 июня были объединены в обширный приговор, включавший как прежние решения, так и новые узаконения. Это была своего рода Земская конституция 1611 года.

Для исполнения своих решений руководители Первого ополчения создали органы управления — приказы, а сами стали чем-то вроде Временного правительства — до освобождения Москвы и избрания нового законного царя. Только вот, в отличие от кремлевских, земские приказные жили и трудились в избах и землянках, работая в условиях острого дефицита столов, лавок, бумаги и чернил. Но в этих новых приказах всегда было многолюдно, жизнь там била ключом.

Доставшейся им властью представители мелкопоместного дворянства распорядились прежде всего для того, чтобы разрешить земельный вопрос. Собор постановил отобрать землю у членов Семибоярщины и поддержавшей ее столичной знати. «А которые до сих пор сидят на Москве с литвой, а в полки не едут своим воровством, и тем поместий и вотчин не отдавать». Конфискованные земли предполагалось передать служилым дворянам из числа участников освободительного движения, «испоместити наперед дворян и детей боярских бедных, разоренных, беспоместных». Первыми землю должны были получить служилые люди из захваченных поляками пограничных уездов. Поставив вне закона «изменных бояр», Собор молчаливо предрешал судьбу местничества.

В то же время Совет земли подтвердил незыблемость порядка, сложившегося после отмены Юрьева дня: сыску и возврату помещикам подлежали крестьяне, свезенные из поместья в поместье, а также крестьяне и холопы, сбежавшие в города. Боярских холопов и крепостных, служивших в рядах земского ополчения, Собор молчаливо признавал свободными людьми. Сознавая, что существовало лишь одно средство поднять против боярского правительства казачьи окраины, Ляпунов обещал свободу всем казакам, будь то беглые холопы или бывшие крепостные.

Когда города снаряжали ополчение, считалось само собой разумеющимся, что царем должен стать истинно православный русский человек. Как сформулировал это игумен влиятельного Соловецкого монастыря: «Земля наша единомышленно хочет выбрать царя из прирожденных своих бояр, а из иных земель иноверцев никого не хотят». Но, придя в Москву, земские люди поневоле изменили мнение. Все великие «прирожденные бояре» сидели в осажденном Кремле с поляками. Избрание царя Собором откладывалось.

При обсуждении отдельных кандидатур вспыхивали яростные споры. Чтобы избежать окончательного раскола, Совет земли постановил начать переговоры со Швецией. Бутурлин объяснил шведам возникшую ситуацию: «Мы на опыте своем убедились, что сама судьба Московии не благоволит к русскому по крови царю, который не в силах справиться с соперничеством бояр, так как никто из вельмож не согласится признать другого достойным высокого царского сана».

Но постановление о возможности избрания на русский трон шведского королевича заметно подорвало репутацию Ляпунова, особенно в глазах казаков и московского черного люда. Страна не могла еще никак избавиться от одного иноверца, как ей навязывали другого. В ополчении начался разброд.

Люди, много лет служившие под знаменами самозванцев, не прочь были противопоставить шведскому еретику православного «царевича Ивана». У младенца был такой серьезный покровитель, как Заруцкий, ставший любовником Марины Мнишек. Получив боярский чин, атаман избавился от своей первой казацкой супруги, затворив ее в монастырь. Своего сына от первого брака он пристроил ко двору Марины, и ходили слухи, что Заруцкий намеревался на ней жениться.

С наступлением лета положение страны стало быстро ухудшаться. Сигизмунд III напрягал все силы, чтобы покончить со Смоленском. Ни о каких переговорах уже не могло быть и речи. Голицын и Филарет готовы были идти на уступки, но король все равно велел их арестовать. Королевская стража разграбила посольское добро и перебила вспомогательный персонал и обслугу. Самих послов увезли пленниками.

На рассвете 3 июня Смоленск потряс мощный взрыв: возле Крылошевской башни взлетела на воздух часть стены. После этого поляки пошли на штурм со всех четырех сторон. Большинство защитников города героически погибли с оружием в руках. Шеин был взят в плен. После допросов и пыток Шеина увезли в Литву, где держали в тюрьме в железных оковах.