1632

Густав взглянул на офицера-артиллериста. Когда он заговорил, его голос был печальным. – Да, Леннарт, пожалуй, именно так Тилли и будет известен потомкам. А все остальное будет забыто. – Король расправил плечи. – Заметьте, я не говорю, что это несправедливо. Полководец полностью несет ответственность за поведение своих войск. Но все донесения из Магдебурга говорят о том, что Тилли пытался сдерживать своих солдат. Хотя, конечно, не было никаких оснований предавать город огню.

Торстенссон, привыкший к тому, что с монархом Швеции Густавом не возбраняется спорить, не отступал.

– Ну и что? – спросил он. – Тилли предводитель этой армию. Он же не подал в отставку после всего этого. Его армия – это армия подонков. Он не может оправдываться тем, что его черти вырвались на свободу. – Гнев молодого артиллериста сменился восхищением. – А ваша армия, Ваше Величество, совсем другое дело. Она никогда не опозорит свое знамя. Ни при каких обстоятельствах.

Густав улыбнулся, затем нахмурился. И покачал головой.

– Я полководец старой школы, Леннарт, – ответил он мягко. – И все еще уверен в некоторых ее достоинствах. Как бы там ни было.

Затем добавил, криво улыбаясь: – Но я полагаю, что уже начал воспитывать полководцев новой школы. По крайней мере, я надеюсь, что так.

Несколько офицеров усмехнулись. Шведский канцлер был невозмутим.

– Ну, да, – пробормотал Оксеншерна. – Новое поколение. Но Валленштейн делает то же самое, друг мой Густав. Не забывайте об этом. Скоро вы возьмете верх над Тилли с его старым наследием. И останетесь лицом к лицу с Валленштейном. Как и вы, он презирает старые методы. И, как и вы – он до сих не признает каких-либо авторитетов в искусстве войны.

Упоминание о Валленштейне заставило смолкнуть все разговоры. Великий полководец Богемии удалился в свои поместья после того, как император послал его в отставку по требованию дворянства Австрии. Католические властители Священной Римской империи презирали этого человека за его низкое происхождение и опасались его богатства и влияния. Но Валленштейн в любой момент мог вновь быть призван в войска.

Лицо Густава слегка покраснело, но голос его был спокоен.

– Вы ошибаетесь, друг мой Аксель. Для меня всегда был только один авторитет, как в вопросах война, так и мира. Его имя Иисус Христос. – Глубокая вера этого заявления не ставилась под сомнение ни одним из присутствующих. – А Валленштейн? Только он сам знает, кто для него авторитет.

Торстенссон посмотрел вниз, себе под ноги. – Я догадываюсь, кто… – пробормотал он тихо. Офицеры, стоявшие по обе стороны от него, усмехнулись.

Густав повернулся к ландграфу Гессен-Кассельскому.

– Вильям, ваши войска гораздо сильнее, чем у Саксен-Веймаров, и у вас есть несколько месяцев, чтобы подготовиться к обороне. Так что я думаю, что вы сможете еще нагнать на Тилли страха.

У входа в шатер стало шумно. Группа солдат притащила новые стулья.

Король взглянул на них, улыбаясь.

– Вообще-то, я думаю, что они уже не нужны. Вряд ли у нас есть еще что-то серьезное для обсуждений. Не сегодня, по крайней мере.

Густав посмотрел мимо входящих солдат вдаль, на равнины центральной Германии. Его зубы сжались.

– В данный момент, Вильям, лучшую помощь, которую я могу вам оказать, это вставить стальные шипы в задницы некоторым протестантским правителям. А начнем мы с принца Бранденбургского.

– Стальную занозу в задницу? – переспросил Торстенссон. – Георгу Вильяму? – Он усмехнулся. – Не может быть!

Улыбка Густава проявилась на губах сквозь все еще стиснутые зубы.

– Ничего, – прорычал он. – Он мой двоюродный брат, в конце концов. Он все поймет правильно. Особенно после того, как дать ему простой выбор. Сталь под лопатку – или сталь в задницу.

Все в шатре так и покатились со смеху. Тонкая улыбка Густава переросла в оскал акулы. Он повернул голову к Торстенссону.

– Готовься к походу, Леннарт. Я хочу увидеть свои пушки, нацеленные на Берлин, как можно скорее.

Офицеры в палатке восприняли это как сигнал, чтобы разойтись. Гессен-Кассельский и братья Саксен-Веймарские на минуту задержались. Во-первых, чтобы просто пожать руку королю. Во-вторых, чтобы уточнить свои конкретные действия теперь. Густав отправил их сопровождать Торстенссона.

Вскоре в шатре остался только Оксеншерн. Густав подождал, пока все не ушли, прежде чем заговорить.

– От Маккея никаких известий?

Оксеншерн покачал головой. Король нахмурился.

– Мне нужны голландские деньги, Аксель. В настоящее время наши финансы почти полностью зависят от французов. От кардинала Ришелье. – Его хмурое лицо стало кислым. – Я верю этому двуликому паписту столько же, сколько бы я верил сатане.

Аксель пожал плечами. Он попытался выдавить обнадеживающую улыбку. Но без успеха, несмотря на свое мастерство дипломата.

– Франция в лице Ришелье имеет свои собственные веские причины, чтобы поддерживать нас, Густав. Они, конечно, католики, но их намного больше беспокоят династические амбиции Габсбургов, чем восстановление власти Папы в северной Германии.

Король не был успокоен этими словами.