175 дней на счастье

– Я, – говорила Таня шепотом, – хотела бы побывать в двух самых крайних точках Земли: на самом верху и в самом низу. И там и там будет одинаково трудно из-за давления, но вот в целом высоко в небе и глубоко в океане человек чувствует одно и то же или нет? Почему-то очень хочется, чтобы было по-разному.

– А я любить хочу.

– Любить? А ты разве не любишь? Меня или вот бабушку с дедушкой…

– Я мальчика хочу любить.

– Мальчики-мальчики… – непонятно почему вздохнула Таня.

Я положила голову ей на плечо, и до рассвета мы сидели молча. Каждая думала о своей мечте.

В три часа небо будто одновременно покрылось дымкой, посерело, поголубело и порозовело. А потом показалось солнце. Налюбовались мы рассветом вдоволь.

Сейчас уже 13:05, а Таня еще спит как сурок. Она даже рукой во сне подрыгивала, будто лапкой. Как я скучала по сестре…

18:00. Проснулась-то я сегодня в двенадцать. Немного повалялась, выбралась из постели, прошла через столовую и взяла несколько ягод первой сочной клубники, съела их, смакуя вкус лета во рту, и вышла на крыльцо, намереваясь пойти искупаться, но наткнулась на Алекса с Элизабет.

– Доброе утро, Маша, – слегка улыбнулся Саша. Я вгляделась в его лицо. Интересно, в каком настроении он на этот раз? Кажется, веселый.

– Правильнее сказать «добрый день», – важно заметила Элизабет.

Говорю же, педант. На ее слова я не обратила внимания, помахала в ответ с улыбкой.

– Где Таня? – спросил Алекс.

– Еще спит.

– Не удивлен, судя по топоту на крыше до утра, вы в развлечениях себе не отказывали.

– А что, мы сильно вам вчера мешали?

– Ничего не слышала, – сказала Элизабет.

– У меня слух отличный, слышу даже шепот, – объяснил Алекс.

Я покраснела. Подумала, что он мог слышать, как я назвала его красивым и непонятным или, того хуже, наши с Таней разговоры на крыше. Но последнее я отмела, не супергерой с силой слуха ведь он в конце концов.

– Это любопытно, – добавила Элизабет без всякой заинтересованности в голосе, – спим в одной комнате, а слышим по-разному.

И тут у меня кровь прилила к ушам. Почему-то стала представлять… Нет, все-таки стыдно даже писать. Меня спасла Таня. Растрепанная, в купальнике она подскочила ко мне, и мы убежали на пляж.

Июнь, 16

18:00. Сейчас расскажу о чем-то важном. Или неважном. Не знаю, как это понять.

Пока Элизабет собирала чемоданы, а бабушка с Таней накрывали на стол прощальный ужин (гости уезжали), я решила прогуляться по пляжу. Несколько раз искупалась и шла по линии моря и песка в одном купальнике. Солнце спряталось за тучами, стало прохладно, но надеть платье я ленилась. И тут увидела Алекса. Он стоял в море недалеко от берега и смотрел вдаль, вода доходила ему до лодыжек. Ветер трепал его волосы. И взгляд у него был такой… такой… будто он о чем-то важном и сложном думает. И поза его, и настроение напомнили картину Айвазовского и Репина «Прощание Пушкина с морем».

«Как хорош… Наверное, у него много мыслей и переживаний!» – подумала я.

Видимо, он тоже успел искупаться, потому что рубашка намокла и облепила его здоровое сильное тело.

Я резко остановилась, не зная, как лучше поступить, даже уже развернулась, чтобы уйти, но он меня увидел и окликнул. Я помахала ему рукой и быстро натянула платье поверх почти обнаженной худобы.

– Маша, ты когда-нибудь чувствовала, что море может лечить душу? – спросил он задумчиво, все еще глядя вдаль, когда я подошла. Я пожала плечами, а он уже заговорил о другом: – Послушай, папа просил узнать, что тебе привезти на день рождения. Ты выглядишь такой удивленной… Не знала, что мы не навсегда уезжаем? Твои родители нас пригласили вернуться, как только с делами разберемся, и провести отпуск здесь, с ними. Короче говоря, подарок… Так как шестнадцать лет – это большое событие, то папа просил передать, что ограничений нет. Можешь просить, что душа пожелает.

Я, конечно, стала вежливо отказываться и лепетать, что буду рада любому знаку внимания.

– Ты доиграешься сейчас до того, что мы тебе набор кастрюль заграничных привезем.

– Важен не подарок, а внимание, – упрямо продолжала я гнуть ту вежливую линию, которую в мою голову намертво вбили родители.

– Если бы был важен не подарок, а внимание, – добавил Алекс, – то тогда все ювелирные магазины перестали бы существовать.

Чуть-чуть цинично, но мне понравилось. Я хохотнула. Мы стояли близко друг к другу. Я смутилась и, притворившись, что хочу что-то достать со дна, сделала пару шагов вперед.

– Серьезно, Маш, обнаглей до нужной степени и выдай, что бы хотела получить.

– Собаку.

– Собаку?

– Всегда хотела.

Он молчал. Видимо, я действительно перешла черту в просьбе. Он-то думал о какой-нибудь побрякушке, а я тут выдала… Стало стыдно за свою несдержанность.