18

Еще не поздно все исправить, не поздно, если я останусь с ними. Может быть, им нужен сторож? Или человек, который будет стирать засранные колготки? Или грузчик? Или дежурный на время тихого часа? Да мало ли, на что я еще сгожусь.

Они смотрят на меня, и я прячу глаза. Я прикладываю руку к сердцу и хочу, чтобы они видели этот жест. И волшебство момента вдруг происходит. Мой мальчик, тот, что позвал меня за собой, подходит ко мне и протягивает мне фиолетовый мелок, точно приглашая порисовать здесь с ними что-нибудь, не похожее на их настоящую жизнь.

Я смотрю на его руку – тонкая кожа совсем сухая от крошащегося мела. Вокруг рта – какая-то мелкая розовая сыпь. Длинная царапина протянулась по щеке. Он смотрит на меня снизу вверх, задрав подбородок, немного выпятив нижнюю губу. И я протягиваю ему свою руку, маленькую и худую, с заусеницами на тонких пальцах. Мой рост – метр тридцать, мой вес – килограммов двадцать с небольшим. Мой возраст – семь лет… или восемь. У меня маленькое и сильное сердце, молодая и соленая кровь. У меня впереди вся жизнь, лучшая ее часть, я уверен.

Я начну с этого маленького мальчика, с этого чудесного ребенка, я начну с его пушистых волос, цвета осенней травы.

Я начну с его детства. Я начну с самого начала. Я начну еще раз.