18

Солнце поднялось высоко, и тени почти исчезли. На склонах холмов – редкие деревья с воздетыми руками пророков. Вот и я все вопрошаю без конца, задаю вопросы и не спешу на них отвечать. С чего я взял, что мне все время это будет сходить с рук?

Я вновь, как когда-то, пытаюсь припомнить свои добрые поступки. Хоть какой-нибудь поступок. Ну хоть один. Нет, пожалуй, нет. Я только жалуюсь без конца да взываю к состраданию. Может быть, у меня даже нет к этому причин. Или есть, хотя бы одна – Лена? Ведь это причина, я столько плакал, столько страдал, стольким людям поведал о своем безутешном горе. Люблю ли я ее? Любил ли? Да и что я хотел вернуть, в конце концов, на что надеялся – привычка ли к комфорту заставляла меня проливать слезы, и может ли хороший человек творить дурные дела?

Я шагаю по волнующейся траве, босой и унылый. Туфли вскоре находятся, как я и ожидал, сначала одна, а потом другая. Я вытряхиваю мелкий мусор и насекомых и надеваю их прямо на голые ступни. Теперь можно идти быстрее, и я тороплюсь к шоссе.

Все что я делал до сих пор, я делал для самого себя, и мир не стал лучше от того, что я пришел в него, и никому не стало лучше от того, что они меня встретили. Я таскаю за собой свои несчастья и свою тоску, как улитка уютный домик. Но даже этот домик – место для одного. Даже мне в нем тесно. Так почему же мне кажется все время, что где-то внутри притаилась пустота и сосет из меня все силы?

Я вспоминаю, как уже после ухода Лены однажды от отчаяния надел на себя ее трусы. Обычные белые хлопчатобумажные трусы. Они были мне немного малы, но больше никакого неудобства я не почувствовал. По старой привычке я почувствовал только грусть. Ее не стало меньше. Даже вступив в интимную связь с бельем бывшей жены. Может быть, настало, наконец, время почувствовать что-то иное? Нельзя же все время вот так ходить по свету с пустотой под сердцем?

Вот и шоссе. Дрожащий мираж блестит и колышется горячем асфальте. Машин немного, дачники уже поливают сухую землю, никто не хочет отправляться в дорогу в такую жару. Я выгляжу по-прежнему неважно, хоть солнце и высушило мою одежду. Лишь до полудня мне удается выглядеть так, словно мне восемнадцать, а после – никогда. Я срываю с ног прилипший репейник, смахиваю озерную траву с плеча, пытаюсь растереть пятно от птичьего дерьма.

И тут я вспоминаю, что у меня нет денег, что я отдал все таксисту, который привез меня сюда. Я опускаю руку. Красный, словно пожарный, автомобиль проносится мимо меня, обдав придорожной пылью и горячим воздухом. Я решаю, что дойду до города пешком. Расстояния, конечно, решают очень многое, но время – решает почти все. И возраст тоже.

Я засовываю руки в карманы и плетусь по обочине. Пожалуй, я стерплю на время отсутствие комфорта. Да, и вот еще что – комфорт или любовь я пытался вернуть все это время? И что я сделал для этого, почему мои поступки не вспоминаются мне?

Я думаю об этом. Я думаю о стрижах, носящихся в вечерней духоте, о рыбах, умерших в дорогих аквариумах, о женщине, оглянувшейся на свой каблук. Думаю о глянцевых журналах, о туфлях Ecco и запахе Salvatore Ferragano, о женской контрацепции и прошлогодних календарях. Я думаю о желтых такси и сотовых телефонах в режиме вибрации, о камнях в степи и горячем асфальте под ногами, о книгах Франсуазы Саган и романах Джона Апдайка, о бриллиантах на женских руках, о персидском ковре на полу. Думаю о забытых вещах, которые движутся, когда нас нет рядом, о том, как пахнут девочки-подростки в компьютерных клубах. О жарких южных ночах, о том, что в городе по утрам пахнет морем, о синем платье и золотом браслете на щиколотке. Думаю о сандалиях за двести долларов и запахе смородины, о свете Юпитера на ночном небе и детях, жестикулирующих в отсутствие слов. Я думаю о сказках Шахерезады, о запахе ладана, о сухой и пыльной траве, о желтом и салатном, о розовом и оранжевом, о зеленом и голубом. Я думаю о Лене. Я думаю о том, что никогда ее не любил.

Глава 32

Это не хэппи-энд, и не думайте. Я не заслуживаю хэппи-энда, такой конец меня просто доконает. Все пойдет прахом, и я так ничего и не пойму.

Я добираюсь до города, когда уже солнце повисает над горизонтом. Все это время я шел по обочине, и меня обогнали, наверное, не меньше сотни-другой автомобилей. Никто не притормозил около моей странной фигуры, а я не очень-то этого и хотел. И без конца пиликал мой мобильный – звонили разные люди. Алла и Вадик, Кристина и Гвоздь, секретарша из офиса и, кажется, отец. Не позвонила только моя бывшая жена. Так продолжалось, пока я не выключил телефон. Я думаю, что он наверняка звонил даже тогда, когда я был в озере.

Чего же все хотят от меня? Какие надежды на меня возлагают? Когда тебя любят, сам к себе начинаешь относиться лучше. Стоит кому-нибудь влюбиться, ну хоть кому-нибудь, и ты – спасен. Хотя бы на время. Мне нужно заслужить чью-то любовь, чтобы снова стать человеком.

Ну что ж, я готов исправиться. Пожалуй, именно за этим я и возвращаюсь.