1894. Часть 4

«Вон оно как! Неожиданный выверт закладки в конституцию. Ершов усложнил изменения в законодательство донельзя. Без верхней палаты невозможно принять ни одного закона. Назначает верхнюю палату монарх! Подпись королевы обязательна. Парламент Виктория распустила. Королева и герцог Вилкокс убиты. Николай, формально, единственный претендент на корону. У них юридический тупик! Британцы, даже захватив плантации на Гавайях, будут вынуждены нарушать законы страны. Бывшие владельцы плантаций — граждане США. Они начнут судиться в штатах.»

— Какой неожиданный шаг!!! Хотя фактически ничего не изменилось. Все претензии должны быть отнесены ко мне. Британия должна Занзибару сорок миллионов. Еще сорок — компенсация за уничтоженных рабов. Частично я помогу султану, я отдал приказ перевести бывших британских солдат на Занзибар. Если войны нет, то и пленных нет. Обычные каторжники!

— Послушать вас, герр Гусев, и складывается впечатление, что вы — султан Занзибара, — улыбнулся Зайлер своим волчьим оскалом.

— Берите выше. Император Оманской империи! — отзеркалил Гусев пугающую улыбку, — Если вас, герр Зайлер, не затруднит передайте по инстанциям мою «просьбу».

Володя открыл портфель и достал экземпляр карты Оманской империи.

— Наслышан! — сделал серьёзную мину Зайлер, — Но в отличие от американского госсекретаря считаю ваш план реальным. Особенно в свете последних известий из окрестностей Занзибара.

— Соглашение по Занзибару действительно? Острова очищены от британских войск. Германия продолжит ежемесячные выплаты нам по договору?

— Безусловно. Британский лев уже захромал на одну ногу. Экономика Занзибара уничтожена, но политический урон для Великобритании огромен.

— Я могу принять здесь гавайского посла или вы мне разрешите посетить посольство?

— Лучше попросите его приехать сюда. И напоследок, личный вопрос. Ко мне обратился мой русский коллега в Берлине, полковник Бутаков. Александр Михайлович попросил организовать вашу встречу с вашим двоюродным братом. Он гостит у своей старинной знакомой в Польше. Небезызвестной вам графини Понинской. У Татьяны Ивановны серьёзные проблемы. Царь шестой год не желает признавать её сына наследником, Кароль родился через семь месяцев после свадьбы, графу было за семьдесят и родственники использовали все свои связи для дискредитации Татьяны Ивановны.

— Это старая история.

— По моим сведениям эта история стала крайне актуальна.

Гусев внимательно посмотрел на Зайлера. Согласие германского шпиона помочь русскому коллеге выглядело странно.

— Герр Зайлер, вас не волнует то, что мой кузен будет меня покупать? В России заблокировали отъезд двух последних пароходов с казаками. Готовится пересмотр «Устава о воинской повинности» и «Положения о воинской службе казачьих войск». Всем четырем миллионам казаков запретят в любом возрасте выезд из страны. Выйти из казацкого сословия станет нельзя. Это кнут. А кузен привезет пряник — решение проблемы дражайшей Татьяны Ивановны.

— А чтобы вы господин Гусев смягчились, она привезет с собой вашего сына, — закинул удочку Зайлер.

Володя сделал покерфейс.

— Вам это зачем?

— Царь, как мне известно, пожадничал. Он живет в иллюзорном мире, а его советники в этом ему потакают. Он рассчитывает купить тигра по цене дворовой собаки. Наш аналитик гарантирует, что вы воспримете эту подачку, как оскорбление.

— Не стоит сгущать краски. У самодержца много важных, масштабных дел. Железная дорога в Китай стоит уже больше миллиарда рублей. А там еще порт, восстание… Занзибар для него мелочь. Далекая, ненужная. Царь, возможно, мельком просмотрел бумаги, — Гусев попытался сгладить негативную оценку, и поставить Зайлера на место.

— Эта железная дорога демонстрирует всю глупость советников царя. Россия попала во французскую кабалу, а пользы от дороги нет и не будет. Пустое надувание щек.

— То, что Германия не стала продлевать договор перестраховки с Россией оставит её в следующей войне вдвоем с Австрией против Франции, Англии и России. Такая война заведомо проиграна. И кто тут «щеки надувает»? — Гусев изобразил свою коронную жуткую улыбку.

— Прошу меня простить! Я недопустимо увлекся. Виноват, — Зайлер понял, что одно дело разговоры с германскими коллегами, и совсем иное дело бывший русский офицер. Пусть униженный и оклеветанный своим собственным начальством, но лояльный России.

Германский шпион раскланялся и ушел.

«Не стоило мне вступать с Зайлером в дебаты. Чем меньше говоришь, тем меньше получают враги информации. Устал с дороги — вот меня немец и подловил», — недовольно подумал Гусев.

* * *

«Постарел Семен Ильич, постарел. Всё еще полковник. Гадкий двоюродный брат Володя мешает карьерному росту?»

Женщина за тридцать, видимо, первая любовь настоящего Гусева, изображала радость. Холодная расчетливость в борьбе за права сына давно уничтожила остатки романтики.

Юноша, лет пятнадцати, с надеждой смотрел на Володю, ожидая от него хоть каких-то проявлений отцовских чувств.